Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

взрыва, поэтому не тушили? Корабль тушили и жертвы были – 48 человек погибло. Но видимо для Бушкова, это не те люди, о которых можно переживать. Комиссия, которую возглавил Лазарев, дала заключение – самовозгорание. «Нет причин подозревать Лазарева в фальсификации данных – он был известен как человек честный и во флотской коррупции не замешанный. Скорее всего, ему была свойственна кое в чём этакая житейская наивность». И тут автор врёт, и подозревать, причин более, чем достаточно. Ну, о его честности и наивности, написано в предыдущих главах, а о подозрениях – ниже.

Хотелось закрыть тему с кораблем, но попалась статья Владимира Воронова. Видите – ли в чем дело. Приписав этот поджёг адмиралу Грейгу, «мол только ему это было выгодно» и Шигин и Бушков забыли упомянуть, что корабль принадлежал эскадре Логина Петровича Гейдена и Балтийскому флоту. Это его поход вошел в историю как 3-я Архипелагская экспедиция и сгоревшие документы – документы его эскадры. Автор статьи предложил по-иному взглянуть на гнев императора на расследование комиссии с Лазаревым во главе: «Российские моряки, как и все моряки мира, захватывали и торговые суда противника, да и вообще всех, кто попадался на пути. Захваченное признавалось законным призом, с ним и поступали как должно. Хорошие суда становились вспомогательными, другие продавали. Ну и груз конечно. Вырученные деньги делились между командами. Стоит ли сомневаться, что львиная часть этих «вне бюджетных» средств растекалась по карманам и зарукавникам тех, кто непосредственно осуществлял эти операции по реализации трофеев, флотских интендантов? Так что бухгалтерия на кораблях эскадры была даже не двойная, а 3-я или 5-я. Знали ли об этом офицеры? А как же. Но молчали, никогда не вынося сор из избы…Что в семье есть урод, ни в жисть не признались бы. К тому же офицеров, героев Наварина, не интересовало, откуда у них в карманах вдруг начинали звенеть «внебюджетные» червонцы»[264]. А кто у нас самый «великий герой» этого сражения? Правильно, Лазарев. Что же получается: знал, пользовался, скрывал и мало того, обманул императора сказав о самовозгорании? Законный вопрос – участвовал в ликвидации бумаг? В том смысле, что знал о том, что корабль хотят сжечь? Если верить статье, ему, «честному и ни в чём не замешанному», это тоже было, ох как на руку. Да не ему одному. Всем офицерам. «В конце апреля 1828 года был захвачен египетский корвет «Насаби сабах», в отличном состоянии, обшитый медью, с новехонькими английскими орудиями». Он был признан законным призом. Тюки с одеждой, ковры, шали и кожаные изделия «предали пламени». Верится с трудом, если знать, что ковры устилали адмиральские каюты и каюты командиров кораблей. Испарились и семь тысяч ружей. Имелись и другие возможности воровать – ремонт судов.

Кто же эти люди, интенданты? Автор называет фамилии. На Мальте и Поросе ведал снабжением эскадры – статский советник Сергей Михайлович Бровцын. Но были «птицы и покрупнее, те, кто ведал довольствием для эскадры в Петербурге. Конкретно – директор департамента Морского министерства – Лев Александрович Симанский. Его папа – А.Л. Симанский, командир придворной яхты, брат – Лука, герой войны 1812 года, был и адъютантом Николая I. Как такого осудишь, с такими – то родственниками. Хотя в 1836 году Льва Александровича все же сняли. Кто его сменил? Неповерите? Всё тот же Сергей Михайлович Бровцын, уже генерал-майор. Он и возглавил Комиссариатский департамент, став потом генерал-лейтенантом». Об этом перце надо обязательно написать, так как до этого назначения, Бровцын успел год поработать Интендантом на Черноморском флоте. Что там у него не сложилось, чем не оправдал надежды Лазарева, можно только гадать, но рапорт Меншикову с просьбой освободить от должности, написал: «Светлейший Князь! Служба моя осчастливлена благосклонным внимание Вашей Светлости…». Дальше, почти на страницу восхваление, восхищение и благодарность за назначение, поэтому, только главное. «…а потому подаю просьбу об увольнении от оного, обязанностью считаю изъяснить, что сколь ни недостаточна есть к тому причина – весьма слабое зрение мое, но всегда постоянно желая лутче потерять глаза и самую жизнь, чем службу, я не решился бы просить перевода с назначенного мне места естьлиб не в полне видел, что образ управления моего Черноморским Интендантством, а может быть и самые способности мои не соответствуют желанию здешнего начальства, – каковое заключение основываю на обстоятельствах содержащихся в прилагаемой при сем выписке с подлинных бумаг; сделанных замечаниях на которых Г. Гл. Ком. – ясно открывают неодобрение к исправляемой мною обязанности; а оффициальный приказ, коим по отсутствии Г. В-А, Генерал-Адъютанта Лазарева, Главное Управление делами возложено было на младшего меня, к. 1 р. Дмитриева, делавшего даже распоряжения и резолюции по Интендантству явно показывает ко мне недоверие – лишась же оного – служба моя здесь конечно не будет полезной: ибо ежели распоряжения мои неправильны…я должен по неспособности, оставить занимаемое место; ежели же я действовал как следует по долгу присяги, то встречая такую преграду вынуждаюсь обезопасить себя от безвинной ответственности и нареканий, тем более, что представления мои оставаясь без уважения, не принесут никакой пользы…соблюдатели прежних порядков и правил – сделались мне неприятелями. Жалобы на меня, а может быть и клевета (ибо ни то, ни другое, мне не были объявлены), могли изменить ко мне расположение Михайла Петровича. Соображая же, что подобные отзывы многих лиц, окружающих Михайла Петровича, и которые по значительности своей и связи по всему Николаеву, конечно могли лишить меня прежнего его расположения и доверенности… Приложены списки просьб, писем к М.П и его отзывы.

Вашей Светлости Покорнейший слуга С. Бровцын. Николаев, 22 окт. 1834 г»[265].

Даже думать не смею о «наивности» интенданта и о том, что он не знал истинную причину такого отношения к нему Лазарева. Бровцын действительно думал, что, заводя «свои порядки», мелькая перед глазами Гл. Командира, тот не будет вспоминать, благодаря кому у «наваринского героя» в кармане «звенели внебюджетные деньги»? И что этот человек, в любой момент, может напомнить об этом? Это – самоуверенность! И не о таком ли «прежнем расположении», вспоминает Бровцын? Но лучше почитайте статью Воронова и поймете, что валить всё в одну кучу, без разбору, не просто глупо, это дохлый номер.

Но и это ещё не всё. Я уже писала, что у таких авторов «фантазий» на новые книги не хватает, вот и переписывают они – то, что не раз писали. У Шигина тема «поджога» корабля «Фершампенуаз» упомянута аж в трех. И везде одно и тоже: «Относительно результатов этого расследования существует следующий анекдот». Мол «завершив расследование Лазарев прибыл к