Владек Шейбал - Лейла Элораби Салем

Успокойтесь, пожалуйста, и постарайтесь впредь не оскорблять меня, - с гордым видом заявила Ирена, стараясь казаться куда неприступнее, нежели была на самом деле.

Не тебе меня стыдить. Ты знаешь, что я хочу тебе сказать.

Говорите.

Речь пойдет о моем сыне Владиславе, коего ты поначалу опутала, заманила в свои сети, дабы потом бросить его одного в чужой стране, тем самым разбив ему сердце. Из-за тебя мой мальчик страдал столько времени, из-за тебя он на век поссорился с отцом, который выгнал его холодной дождливой ночью из дома и с тех пор они не общаются. Что ты теперь на это скажешь? Тебе не совестно портить жизнь людям?

Моя ли в том вина, что ваш самодур, не способный смириться с выбором родного сына? Вам бы спасибо мне сказать - именно благодаря мне Влад стал уважаемым актером здесь, в Польше, а ныне строящий карьеру в Англии.

Если бы не ты, мой сын и поныне оставался бы с нами, может, у него уже и жена и дети были бы.

Если бы не я, госпожа Шейбал, ваш сын до сих пор сидел бы у вашей юбки, а вы кормили бы его с ложечки. Ваша любовь, столь сильная, сумасшедшая, погубила бы Влада раньше времени. Вам стоит не нянчиться с ним, а хотя бы научить его убирать за собой - за несколько лет нашей совместной жизни ваш сын даже тарелку за собой не помыл, а мне это тоже не нужно, ибо я не подписывалась на роль мамочки.

Однако, ты не ушла от него сразу, долго упивалась его молодостью и красотой, но оставила его, когда Владислав так сильно нуждался в твоей поддержке. Я женщина добрая, отходчивая, но тебе никогда не прощу того, что ты отказалась от моего сына. Позор тебе.

Я полагаю, наш разговор не имеет никакого смысла. Вы - армяне, у вас своя культура, свои традиции, мне их не понять. На сей доброй ноте извольте распрощаться с вами, ибо у меня очень много дел, - Ирена встала со скамьи, поправив блузку и, ни разу не оглянувшись в сторону Брониславы, пошла по аллеи парка, растворяясь в тени деревьев и вспыхивая в солнечных лучах.

Бронислава глядела ей вслед, в душу полыхало непонятное пламя мести, которое она не могла выплеснуть наружу. Но даже так она оказалась сильнее и морально, и духовно Ирены, ибо не сбежала трусливо с поля боя незаконченной их беседы. Женщина не желала ссоры, не хотела войны, но вопреки себе самой в ней родилось непреодолимое чувство ненависти - из-за несложившегося семейного счастья любимого сына.

В тот же вечер по другую сторону Европы раздался звонок. Владислав только что вернулся домой с бесконечной репетиции и устало готовился отойти ко сну, как затрещал телефон. Какого же было его удивление и радость, когда он услышал голос Ирены - далекий, бесконечно теплый, любимейший. К горлу подступил комок рыданий, Влад силился из последних сил сохранить голос ровным, спокойным, но пламенные чувства выдали его, а единственная любовь его жизни - что была далеко и в тоже время рядом, не разделила те эмоции, оставленные между ними сквозь время и расстояния. Холодным, ледяным тоном женщина, не отпуская врожденную гордость, проговорила:

Сегодня я встречалась с твоей матерью, у нас состоялся очень неприятный разговор.

Но почему? Что стряслось между вами?

Нет, вопрос хочу задать я: зачем ты поведал матери о нашем расставании, пожаловаться решил? Ты уже не маленький мальчик, но взрослый мужчина и должен понимать, что делает и как.

Я не жаловался, только излил душу, ведь именно матери я могу довериться о своих чувствах. Ты уехала, оставила меня одного в плену собственных терзаний и горестей. Тебе не ведомо, что пережил я тогда в аэропорту, когда самолет взлетел ввысь и скрылся в густых облаках.

Мне тоже тяжко пришлось в тот день, ведь кроме тебя у меня никого нет, - растроганная его чистосердечным признанием, молвила Ирена.

Я до сих пор не могу забыть тебя, потому что люблю одну лишь тебя, и не годы расставания, ни страны, разделяющие нас, не смогли погубить чувства, те самые священные чувства мои к тебе. А ныне я прошу тебя: оставь Польшу, вернись ко мне, у меня есть просторный дом, деньги, ты не будешь ни в чем нуждаться, я сделаю все для того, чтобы ты жила как королева, любимая моя.

Слишком поздно начинать все сначала, сломанная ветвь не срастается вновь. Ты еще молод и красив, у тебя будет молодая хорошенькая жена, а я слишком стара для новой жизни.

Мне не нужны другие женщины, я желаю лишь тебя, Ирена. Без тебя и твоей поддержки я пропаду, не смогу выбраться в одиночку.

Ты сможешь, Влад, ибо обладаешь теми качествами, что помогут тебе подняться наверх, только верь в себя, а я стану гордиться тобой.

Недавно мне предложили эпизодическую роль в фильме "Из России с любовью" о Джеймсе Бонде. Мне предстоит сыграть шахматиста Кронстина, противника Бонда, злодея, коего должны убить в конце фильма шипом на туфле. Но я отверг данную роль, столь ненавистную мне, хотя мой агент Питер Крауч и друзья уговаривают меня принять эту отрицательную роль вопреки моим желаниям. Я запутался и не знаю, что делать.

Ты будешь глупцом, ежели откажешься от такого предложения, и потеряешь много больше, нежели приобретешь. Возможно, роль злодея - пусть маленькая, эпизодическая, изменит твою жизнь и ты обретешь всеобщую славу, о которой давно мечтаешь.

Тоже самое твердит мой друг Шон Коннери. Вчера вечером он ругал меня, твердя: "Ты полный идиот, если отвергнешь эту роль! Понимаешь, что та малая часть выведет тебя на новый, международный уровень. Сотни актеров в Англии молятся о таком шансе, в то время как тебе сама судьба преподносит ценный дар! Ты меня обидишь своим отказом сняться со мной в кино. Мы друзья и должны помогать друг другу". Вот эти слова я слышал от Шона, и боюсь, он как и ты оказался прав.

Ты согласишься на данную роль?

Увы, да, - только и мог что ответить Владислав, ощущая в душе пустоту и некое странное горестное чувство, которое не мог передать словами.

Глава пятнадцатая

Студия кинематографа оказалась поистине ошеломляюще огромной, расположившись в тени соснового леса. В каждом отсеке красовался свой мир: тут можно увидеть мексиканский "город", следом шла "испанская деревня", соседствующая со средневековым городом - с башнями и крепостями; каждый человек, очутившись здесь,