Королевские сестры - Виктория Холт

Анна теперь жила в Беркли-хаусе, хотя у нее были апартаменты и в Кэмпден-хаусе, где находился двор ее сына, которому в то время было около четырех лет. Анна была преданной матерью и не выносила долгой разлуки с сыном, а потому часто бывала в Кэмпден-хаусе.

Здоровье маленького мальчика вызывало постоянное беспокойство; хотя он был чрезвычайно умен, его тело не поспевало за разумом, и придворные, любившие его, боялись, что он, как и его братья и сестры, не выживет. Но то, что один из детей Анны прожил четыре года, уже было триумфом; сама Анна постоянно тревожилась о его здоровье и говорила об этом без умолку, так что, как жаловалась Сара Джону, едва не сводила ее с ума.

Юный герцог Глостерский страдал гидроцефалией, и его голова была непропорциональна остальному телу, отчего казалось, что это тяжкая ноша, которую ему приходится носить. Он с трудом ходил, и его почти повсюду носили на руках, так что он никогда не оставался без свиты нянек и слуг. Где бы он ни находился, его высокий детский голосок слышался отовсюду — он задавал вопросы. Хотя ему было всего четыре, он хотел слышать о походах своего дяди во Фландрии и о том, из-за чего идет война. Манеры у него были как у взрослого, и хотя те, в чьи обязанности входило за ним присматривать, беспокоились о его физическом состоянии, они чрезвычайно гордились его умственными способностями.

Когда его вывозили в парки в карете, он требовал остановиться, завидев солдата, и обсуждал с ним его мундир, медали и походы, словно ветеран.

Герцог Глостерский был отнюдь не самым заурядным членом семьи.

Анна его обожала, как и Мария. Даже Вильгельму приходилось отворачиваться, чтобы скрыть улыбку при некоторых забавных выходках мальчика; и когда он посещал Кэмпден-хаус, было замечено, что он задерживается у мальчика и отвечает на его вопросы с терпением и весельем, каких никто никогда у него не видел.

Ожидалось, что этот общий интерес к юному наследнику престола мог бы сблизить сестер, но этого не произошло. Мария поставила Анне ультиматум: она не желает ее видеть, пока та не избавится от леди Мальборо. Ответом Анны было оставить леди Мальборо при себе.

Так разрыв и продолжался.

***

Каждый день герцога Глостерского возили в Кенсингтонский дворец на встречу с королевой, ибо, хотя его матери доступ ко двору был запрещен, на него это, естественно, не распространялось.

Ему был интересен Кенсингтонский дворец, где все еще шли работы, ибо он всегда радовался, наблюдая за работающими людьми, а если ему удавалось уговорить их дать ему какой-нибудь инструмент, чтобы он мог к ним присоединиться, он был очень счастлив.

Мария с нетерпением ждала его визитов и, находясь с ним, всякий раз жалела, что он не ее сын.

Миссис Пэк, квакерша, спасшая ему жизнь в младенчестве, выкормив его своей грудью, оставалась с ним, несмотря на все попытки Сары Черчилль от нее избавиться. Анна проявила в этом вопросе большое упрямство; она, очевидно, боялась, что с Глостером что-нибудь случится, если эта прямолинейная, несколько властная квакерша уедет. Сару беспокоило присутствие рядом с принцессой Анной кого-то с таким же характером, как у нее, но она понимала, что с этим придется смириться. К тому же миссис Пэк была приписана ко двору мальчика в Кэмпден-Хилл и потому, как говорила Сара, не мельтешила у нее перед носом, досаждая ей.

Миссис Пэк, вполне естественно, невзлюбила Сару так же сильно, как и Сара ее, и со своим прямолинейным здравым смыслом осуждала порядки в доме Анны. Она считала Анну дурой, чьим единственным искупающим недостатком была любовь к сыну. В ссоре сестер миссис Пэк приняла сторону королевы и в результате доносила ей любые крупицы сведений, которые, по ее мнению, могли быть важны для Марии, а та, признавая проницательность этой женщины, была очень рада иметь шпионку при дворе Глостера.

Миссис Пэк могла сообщить королеве, когда принцесса Анна, скорее всего, будет в Кэмпден-хаусе, а это означало, что Мария не поедет туда в это время, избегая тем самым неловкой встречи. Но, конечно, миссис Пэк могла предложить и другую информацию.

Анна часто занимала свои покои в Кэмпден-хаусе, ибо не выносила долгой разлуки с сыном, к большому неудовольствию миссис Пэк, которая предпочитала, чтобы хозяйство было предоставлено ей самой.

За Глостером следили с величайшей тщательностью. Еду ему присылали из Беркли-хауса, и Анна, зная собственное пристрастие к сладкому, запретила кондитерские изделия, дабы у него не развилась к ним слишком сильная тяга.

В четыре года Глостер был умен не по летам, как семилетний ребенок; его причудливые замечания восхищали Марию, и когда он навещал ее в Кенсингтонском дворце, ей нравилось водить его и показывать ему работающих людей, ибо во дворце постоянно шли перестройки и расширения.

Было таким удовольствием, среди всех тревог, провести час с ребенком. Он всегда приветствовал ее серьезно, оказывая требуемое почтение, а затем, исполнив свой долг, болтал беззаботно, без тени стеснения.

— Как сегодня поживает мой племянник? — спросила Мария.

— Моя дорогая королева, — ответил он, — обо мне слишком много заботятся. А о вас слишком много заботились, когда вы были ребенком?

— Не думаю, — ответила Мария.

— Вам повезло. «Ему нельзя много ходить». Как будто я могу! «Он перевозбудился. Ему нужно пустить кровь». Знаете, у меня на шее сзади волдырь?

— Нет. Покажи.

Он показал.

— Это все доктора. Они постоянно что-то со мной делают. — Он рассмеялся. — Они пытались нацепить на меня парик. Волдырь помешал.

— Значит, без парика, — засмеялась Мария. — Мне ты и без него больше нравишься.

— И все же, как наследник престола, я должен носить парик. Я хотел бы быть принцем Уэльским. Почему мне нельзя?

Трудный вопрос. Он ничего не знал о своем деде, которого изгнали с престола, ибо всем его окружающим было запрещено упоминать об этом. Почему ему нельзя быть принцем Уэльским? Как объяснить, что во Франции есть мальчик, которого называют принцем Уэльским? Не то чтобы его здесь таковым признавали. Но дать этот титул этому мальчику означало бы немедленно дать якобитам новый повод для недовольства.

— Ты еще молод. Всему свое время.

— Некоторые становились принцами Уэльскими, будучи младенцами.

— Я считаю, что герцог Глостерский — титул получше.

— А я нет, — сказал мальчик.

— Что ж, пойдем посмотрим на каменщиков. Тебе будет