Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

Осминин: яхта гребная для Дуная в 1 год 4 мес. 25 дней; 12-пушечная шхуна «Курьир» в 1 год 2 мес. 28 дней; «Вестник» в 1 год 3 мес. 10 дней.

Пароход «Громоносец» в 1 год 8 мес.; «Везувий» в 4 мес. 2 дня. Всего – 10.

В 1831 году в Николаеве:

Суровцовым: 84-пушечный корабль «Императрица Екатерина» в 1 год 7 мес. 13 дней.

60-пушечные фрегаты: «Бургас» в 11 мес. 27 дней; «Энос» в 1 год 20 дней.

Осмининым: 24-пушечный корвет «Пендараклия» в 1 год 6 мес.

12-пушечные люгеры: «Геленджик» и «Поти» в 9 мес. 6 дней. Всего – 6.

В 1832 году в Николаеве:

Осмининым: транспорты: «Слон» в 1 год 4 мес. 23 дня, «Чапман» в 1 год 4 мес. 23 дня.

Землечерпальная машина в 10 мес. 15 дней; 10 понтонов в 10 мес. 15 дней. Всего – 13.

В 1833 году в Николаеве:

120-пушечный корабль «Варшава» (Осминин) в 1 год 7 мес. 7 дней;

20-пушечный бриг «Фемистокл» (Акимов) в 10 мес. 16 дней;

Осмининым 8 иолов построены за 3 года 9 месяцев. Разнится количество дней, но и так понятно, что начали строить их одновременно.

В Севастополе:

Чернявским: 12-пушечный тендер «Быстрый» в 9 мес. 13 дней и 8-пушечный тендер «Скорый» в 9 мес. 13 дней. Всего – 12.

Заложены в 1833 году, спущены в 1834 в Николаеве – 60-пушечный фрегат «Агатополь» (Воробьев); 22-пушечный корвет «Ифигения» (Апостоли). В Севастополе 24-пушечный корвет «Мессемврия» (Прокофьев) – заложен 2 апреля 1832 года, спущен в апреле 1834 года (в 2 года 22 дня)». Всего с 1827 по 1833 год – 146 судов разного ранга и назначения. Но это-то не самое главное. Главное то, что по количеству построенных судов можно понять, сколько каждый год Черноморскому флоту выделялось денег. Суммы, скажем прямо, не ахти. Хочу напомнить, что 1828–1829 гг. – это русско-турецкая война. Но строили!

Ещё И. А. Родимцев поведал нам о контроле Лазаревым подрядчиков: «У Рафаловича построение 2-х кораблей идет весьма успешно и лучше, нежели предполагал я. В Спасском адмиралтействе я бываю два раза в неделю, но, кроме того, присмотр за этим таков, что если бы он и вздумал сплутовать и употребить какую-нибудь штуку не совсем хорошего леса, то ему {это} не удастся»[177]. Как быстро свои «штуки» с лесом забыл. Хотя…если всё сошло с рук… Дальше у того же автора написано буквально следующее, опровергающее все написанное ранее: «При нем редким явлением были телесные наказания и муштра». Простите великодушно, а о чем мы раньше читали? И в заключении о Лазареве: «Сам прекрасно был образован… Воспитывал в своих подчиненных те морские качества и духовные ценности, без которых, по его убеждению, офицер или матрос не мог считаться настоящим русским моряком». Я уже писала о том, как характеризовал Лазарева Дмитрий Иринархович Завалишин и какие заслуги приписывали Лазареву вездесущие историки. Поэтому, очень хотелось бы получить ответы от историков морского флота:

1. В каких сражениях, кроме Наваринского, участвовал Лазарев? (это к слову о «великом флотоводце»).

2. Есть ли список кораблей, построенных по чертежам Лазарева? Хоть один назовите (это к слову о «великом инженере-кораблестроителе»).

3. Что касаемо «великого учёного». Хотелось бы, если не почитать, то просто узнать название хоть одной научной работы Лазарева, неважно, по метеорологии, скорости течения, методе проектирования судов и т.д. Не предложения, а именно научные работы. За что его принимали в почетные члены различные университеты? За Антарктиду? Утверждение спорное. Он ничего не исследовал и не открыл. Два сотрудника Ленинградского института Арктики и Антарктики, объективные советские исследователи, нанесли на карту Антарктического района маршруты судов Беллинсзаузена и Лазарева, и убедительно доказали, что они и не могли открыть Антарктиду. Так что Лазарева никак нельзя считать «видным исследователем Антарктиды», ноги его там даже не было. Ну, а о том, что он был ещё и «видным ученым» – уж извините! Федор Петрович Литке тогда писал, что «говорить об открытии Антарктиды рано, так как в экспедиции не было ни одного ученого, кроме астронома Ивана Симонова». С Литке соглашался и Юлий Михайлович Шокальский: экспедиция Беллинсгаузена не привела к открытию Антарктиды и не стала стимулом для понимания её природы как континента. Этим двоим можно верить! Они-то признанные ученые. Вот что писала газета «Русский инвалид» 24 августа 1821 года:

«Мореплаватели наши в полной мере подтвердили те затруднения, кои встречали все их предшественники при покушениях проникнуть к Южному полюсу. В сих хладных странах учинено четыре открытия, из коих три находятся далее к югу, нежели берега, виденные знаменитым Куком. Да и берега сии описаны с тех сторон, с коих оные не были обойдены помянутым мореходцем, и тем доказано, что оные не составляют части твердой земли, как – то могло быть предполагаемо прежде… Около одного градуса не достигнуто до той широты, до коей проникал капитан Кук, но сплошные льды представили в сем случае непреодолимую преграду». Подтвердил это и тот самый астроном экспедиции, профессор Казанского университета Иван Симонов. В торжественной речи, произнесенной 7 июля 1822 года в университете, Симонов подвел итог экспедиции так: «Знаменитый мореходец Кук в путешествии своем говорил: «Я обошел вокруг Южного полушария большой широте таким образом, что неоспоримо доказал, что нет в оном никакой матерой земли, разве в окрестностях полюса, куда невозможно достигнуть». Мы углублялись во многих местах далее сего за полярным кругом, и… не видели никаких признаков предполагаемого южного материка, разве за пределами зрения от тех мест, где вечные льды положили непроницаемую межу для плавателей».

Осторожен был и сам Беллинсгаузен. Он нигде и никогда не утверждал, что открыл Антарктиду. В рапорте из Порт-Джексона (Сидней) о результатах плавания возле «матерых льдов» Антарктиды он сообщал: «Дошедши до широты S 69, 25 и долготы 2, 10 W, встретил сплошной лед, у краев один на другой набросанный кусками, а внутрь к югу в разных местах по оному видны льдяные горы». Встретив «сплошной лед», шлюпы повернули на новый галс и направились к северу, после – к северу-востоку, неоднократно затем поворачивая на юг. Несколько раз они «совершали покушения» на штурм Антарктиды, но каждый раз вынуждены были отступать. «Признаков большой южной земли, – продолжал Беллинсгаузен,– нигде не встречал, хотя большую часть плавания имел за полярным кругом и близ оного… Но если оная существует, то должна быть далеко во льдах покрыта ими, и опознать оную нет возможности».

Фактом является то, что на открытом в Кронштадте в 1870 году памятнике Беллинсгаузену, нет упоминаний об открытии Антарктиды. Это не так давно,