Облака на коне - Всеволод Шахов

бы не пришлось и в органы писать, – Устинович сделал упор на слове «органы» так, что все напряглись. Устинович продолжал: – Неделю назад был я у Нобиле… ну, обычно, мы в шахматы там часто собираемся… Я и спросил у него: «Вот вы недавно в Германии были на заводе у Цеппелина, как там обстановка?» И знаете, какая реакция у Нобиле была? Да будто я у него выведываю военную тайну. Так жутко на меня посмотрел, насупился и ничего не говорит. Так со мной до конца вечера и не разговаривал. Вот как хочешь, так и понимай…

– Я недавно читал книгу Амудсена «Перелёт через Ледовитый океан», – Померанцев говорил уже без улыбки, – про экспедицию в двадцать шестом году, когда он с Нобиле на дирижабле «Норге» летал. Так вот… очень не лестно о Нобиле отзывается, фразочки разные проскакивают.... вроде, «заносчивый, ребячливый, выскочка»… что–то, вроде, паяца получается… шантеклер, короче…

– Они тогда и поссорились, поговаривают из–за гонорара, что–ли, – Паньков почесал лоб.

– Да вроде как Нобиле не очень до денег–то охоч, – Николаю не нравилось куда зашёл разговор.

– Все они так, буржуи… не в деньгах дело, – Устинович недоверчиво махнул рукой, – а на самом деле как?

– Вообще–то, Амудсен, как только узнал, что Нобиле на «Италии» пропал, сразу на поиски на самолёте отправился, – Николай недовольно посмотрел на Устиновича.

– И чем кончилось? Без вести пропал! – Устинович вызывающе пялился на Николая.

– Я бы также на месте Амудсена поступил, – Николай вздёрнул подбородок.

– Нобиле его простил, – Паньков с грустью смотрел на стакан с водкой.

Нависла пауза. Выпили молча.

– Да мы ещё рекордов на «Вэ–шесть» наделаем, – Паньков, изрядно захмелев, разминал затёкшую шею, поворачивал голову из стороны в сторону .

– Сначала от опёки Нобиле освободись! – Устинович залихватски моргнул.

– Эх, ещё бы таких кораблей построили, тогда и не надо делить, всем бы по кораблю досталось, – Дёмин взметнул руку вверх..

– Больших не закладывают, говорят, не тянет завод, – Николай закрыл коробочку с орденом.

– Да потому что за всё сразу хватаются… и аэростаты, и цельнометаллический подавай, и высотный для армии. И в зачатке бросают. Нет, чтобы сделать хотя бы штук пять по типу «Вэ–шесть», – Померанцев забрал из тарелки последний кусок колбасы.

– За всё сразу хвататься – это у нас любят. Размахнутся и… мимо… – Дёмин рубанул воздух раскрытой ладонью.

– Ну, ты это… аккуратнее со словами, – Николай недовольно шикнул. – надо просто подождать.

– Ребята, ребята, не начинайте, – Паньков вскочил, наклонился закрывая прямую линию обзора между Николаем и Дёминым. – Давайте за нас выпьем. Нет… вернее, да… и за нас и за наш дирижабельный флот.

– Ребята, давайте я стих прочитаю. – Дёмин вскочил. Его чуть мотануло, но он удержался, небрежно отмахнул стул:

Ну–ка, братцы, наливайте!

Я пью сегодня до конца.

Без боязни распластаться

Выпью с вами я винца.

Я сегодня в буйном виде

И телесном кураже,

Но нелегкий бой с лжемыслью

Мне придется по душе.

Не сдержать меня сегодня,

Не пытайтесь – всем урок —

«Философской мясорубкой»

Обработаю вас в срок.

Только дайте для затравки

Небольшой поток идей,

А потом спешите мыслить

Как смотаться поскорей.

Да, сегодня я в ударе,

Меня так просто не залить.

Разве что ударом в челюсть

Навзничь можно завалить.

Тоже метод.. сам сторонник…

Прибегал… Да был грешок…

Что же делать, если в речи

Есть гавнистый запашок?

Вы простите уж, ребятки,

Если что–то здесь не так!

Лучше, братцы, наливайте —

Выпью с вами просто так!

19

– Командир, ну что? домой? – Раевский выпустил остатки воздуха из баллона одноместной оранжевой надувной лодки и стал запихивать её в брезентовый чехол.

– Да, на базу! – Устинович сел за командирский откидной столик, достал бортовой журнал и, не оборачиваясь, буркнул штурману Кобусову, – Саня, идём через Финский залив, как и планировали.

Записал в журнал: «23.10.35. До Петрозаводска дошли при ровном ветре. После двух пробных заходов приводнились на Онежском озере. Пилот Раевский отплыл на лодке от воздушного корабля и сфотографировал его. Волнение на озере 1–2 балла. Через 20 минут взлетели и взяли курс на Сализи. Ветер усилился, боковой встречный».

Мысли о том, как приводняться при порывах ветра, не покидали Устиновича. Как бы понадёжней… допустим, встанем против ветра, уравновесим дирижабль… динамическим снижением достигнем высоты метров десять, бросим водяной якорь. Да, вот тут и закавыка. Если ветер дёрнет, не будет ли нос или корма заваливаться? Ювелирно тут баланс надо выдержать…

От раздумий отвлек непривычный шум мотора. Появился какой–то постукивающий отголосок. Через минуту стало тихо.

Металлическая лесенка, ведущая в киль, суетливо отбарабанила – спустился бортмеханик.

– Командир, горючее кончилось!

Устинович мотнул головой.

– Как? Мы ведь вчера расчёт делали и сегодня ещё раз перепроверили. Там горючего – с запасом.

– Баки пустые! – бортмеханик развёл руками.

Устинович взлетел по лесенке наверх и пробежал вдоль киля, стуком кулака проверяя баки, – каждый отвечал звоном жестяной пустышки.

Засосало под ложечкой – надо принимать решение. Матюгаясь, спустился в рубку управления.

– Саня, нас куда? к финнам, что–ли, сносит? – Устинович посмотрел в окно – непроглядная темень.

– Да, при таком ветре через два часа можем и к границе приблизиться.

– Не очень хочется. После и не оправдаемся, получится, как бы сознательно убежали, – Устинович скривил губы. – Что по картам? Найди что–нибудь подходящее.

– Озера подходящего нет. А в темноте, в поле… – Кобусов вяло рассуждал.

– Командир, запасной бак ещё есть, правда и на полчаса не хватит, – лицо бортмеханика появилось в проёме люка.

Устинович обречённо махнул рукой, мол, пустое дело.

– Вот, вроде нашёл безлесье! – Кобусов пытался рассмотреть землю в нижнее окно. – Да и по картам подтверждается.

Устинович рванулся к ящику в задней части рубки управления. Вытащил оттуда небольшой фонарь в металлической сетке и катушку с электрическим проводом. Ошалело ткнул вилку в розетку бортовой электросети. Ожидаемо ослепило жёлтым светом. Устинович стал быстро спускать подсветку в нижний люк гондолы.

– Володь, ну что, будем пробовать садиться? – Кобусов подошёл ближе к Устиновичу. Тот, наконец, разогнул спину, оторвался от люка, чуть повернулся в сторону штурвального высоты: – Пока держись этой высоты. А ты, Саня, давай, понемногу, стравляй газ.

Кобусов поставил рукоятку управления клапаном в среднее положение.

Устинович ловил землю. – Есть! – заорал, – ровная площадка!

– Пятьдесят метров! – штурвальный высоты метнул взгляд на высотометр.

– Ну, теперь, потихоньку, трави! Хорошо, что ветер слабый.

Кобусов поставил рукоятку «на минимум».

Дирижабль спускался. Устинович, в эйфории, сматывал провод на катушку, не допуская, чтобы фонарь волочился по земле.

– Есть! – Амортизаторы гондолы приняли на себя удар с землёй.

– Раевский, давай крепи