Дассария - Абай Тынибеков

* * *

Лишь забрезжил рассвет, Гатун вышел из шатра. Ему в эту ночь не спалось. Проведя её в изматывающей дремоте, постоянно ощущая нутром какое-то непонятное беспокойство, он был рад наступлению нового дня, с которым связывал скорое прекращение охватившей душу хандры. Отойдя к ручью, он разделся по пояс и стал освежаться холодной водой, растирая её по телу, бросая пригоршнями в лицо. Не успел он дойти до шатра всего несколько шагов, как вдруг услышал нарастающий гул, доносящийся, как ему показалось, отовсюду. Быстро облачившись в доспехи, Гатун оглянулся по сторонам. Нахлёстывая плетью коня, к нему во весь опор нёсся начальник его личной гвардии полководец Поти.

– Правитель, враг атакует от реки, – подлетев к нему, на одном дыхании вымолвил он.

– Саки? – запрыгивая на подведённого скакуна, спросил его Гатун.

– Не знаю, правитель. Посланный туда отряд не вернулся, – сдерживая разгорячённого жеребца, ответил тот.

– Все к бою! – выхватив меч и завертевшись на месте, выкрикнул главнокомандующий. – Срочно направь гонцов к Мансу. Пусть возвращается.

– Повинуюсь, правитель, – склонил голову Поти и тут же умчался прочь.

* * *

Киок сянь-ван находился на невысоком холме и пристально следил за началом сражения, расположив резерв из пяти тысяч воинов в низине за спиной. Такое же по численности войско, разделённое на равные две половины, он предусмотрительно направил в южную и северную стороны в обход вражеского стана. Двадцать тысяч тяжёловооружённых конников, имея на флангах по пятьдесят сотен лёгкой конницы, плотно сомкнув ряды, разогнались на равнинной местности и ударили прямо по лагерю неизвестного противника.

Внезапная атака большими силами не замедлила дать ошеломляющий результат. Враг, совершенно не готовый к нападению, не выдержав сильнейшего натиска, в беспорядке отступил, оставив позиции на территории лагеря, оказался в болотистой местности и увяз там, не имея никакой возможности для манёвра. Его тяжёлые всадники на мощных, закованных в броню жеребцах, выставив наперевес длинные копья, прикрываясь щитами, неповоротливо топтались в топкой трясине, теряя силы, пытаясь сгруппироваться и создать непроходимую цепь. В таком положении больше ничего они предпринять не могли. Тяжёлая кавалерия хуннов откатилась, уступая место лучникам.

Солнце едва поднялось над горизонтом, а войска Киок сянь-вана почти одержали победу. Оставалось лишь добить врага из дальнобойных луков, не выпуская его на сушу и находясь на безопасном расстоянии. Киок не спеша спустился с взгорка, вступил в оставленный лагерь и стал медленно объезжать его, внимательно рассматривая поваленные и уцелевшие шатры, разбросанную утварь, тела убитых воинов, по-прежнему желая понять, с кем всё-таки довелось биться. Противник продолжал упорно стоять на окраине болота. Он нёс потери, но пока не сдавался, словно на что-то надеялся и ожидал важных для себя перемен. Хонгу оуто-ван доложил Киоку, что заградительному отряду ещё утром удалось перехватить нескольких гонцов противника, направлявшихся в южную сторону. К кому они были посланы, установить не смогли. Только после этого сообщения Киок понял, что враг ожидает помощи именно с той стороны. Выслав туда ещё один усиленный дозорный отряд, он повелел бросить на противника все силы и немедля покончить с ним.

* * *

Полководец Манс, командующий в этом походе возмездия всей лёгкой конницей аланов, в точности следуя указанию Гатуна, каждые два дня с самого утра направлял к нему гонцов, извещая обо всём, что творилось в этой местности. Сообщать пока было не о чем. Брода через реку его разведка не обнаружила, равно как и не заметила сакских дозоров. Уже миновал второй полдень, и он был уверен, что очередные его гонцы находятся на подступах к Гатуну.

Десятник Хасан, старший вестовой, исполняя его приказ, во главе своих людей приближался к ставке главнокомандующего. Звуки сражения он услышал гораздо раньше, нежели увидел большой отряд чужаков, выскочивший ему навстречу из лощины. Сообразив, что продолжать движение вперёд очень опасно да и уже, как он догадался, бессмысленно, он развернулся и помчался обратно, увлекая за собой своих воинов. Несколько стрел просвистели над головой, улетели далеко вперёд и вонзились в траву. Он успел заметить одну из них. На полном скаку, низко склонившись, он схватил её. Ему удалось оторваться от преследователей, но из десяти его воинов с ним осталось только четверо. Не жалея скакунов, они неслись во весь опор по уже знакомой им земле, спеша к лагерю Манса со страшной вестью.

* * *

Гатун не знал, что ему предпринять в таком тяжёлом положении, в какое он угодил, имея при себе только тяжёлую кавалерию, опрометчиво отослав с Мансом всех лучников, без которых вести сражение на расстоянии было невозможно. Не ведая о том, что все его гонцы, направленные к Мансу, не сумели прорваться сквозь вражеский заслон, он не терял надежду на спасение и ждал наступления ночи, рассчитывая под её покровом вырваться из окружения и продержаться ещё день до прихода помощи. Больше всего его потрясло, что враги, так неожиданно появившиеся из лесной гущи, не были саками, а представляли совершенно незнакомый ему народ.

Гатун стал думать, что саки либо подверглись завоёванию армией этих чужеземцев, либо создали с ними союз, предоставив им свои территории, куда он вступил несколько дней назад. Так или иначе, но они стали противниками аланов и уже успешно начали с ними войну. Гатун определил их количество. Вражеское войско не имело численного превосходства, но было невероятно воинственно, свирепо и, главное, действовало весьма слаженно, что свидетельствовало об одном – противостояние потребует огромных, небывалых усилий. Худшее же для него, как он понимал, могло произойти в любой момент и заключалось в другом. Если к вражьим войскам вдруг присоединятся сотни и тысячи саков, то приход Манса не станет для него спасительным. Вот тогда, как он полагал, и наступит крах. Но пока этого не случилось, следовало держаться любой ценой.

* * *

Хунны до самого вечера осыпали стрелами почти неподвижно стоящего врага. Крепкая броня доспехов его воинов и непробиваемые намордники и попоны его лошадей лишали возможности покончить с ним быстро, как того требовал Киок сянь-ван. Он терпеливо ожидал разгрома противника, вновь расположившись на вершине холма. О том, что к вражескому лагерю с южной стороны пыталось прорваться несколько всадников, он был своевременно оповещён, и этот факт довольно сильно насторожил его и беспокоил больше всего. Он выслал в том направлении дальние дозоры, которые могли хоть как-то прояснить ситуацию, но и без них он понимал, что где-то рядом