Расколотая корона - Виктория Холт

Он немного устал и хотел пить. Горло жаждало прохладной, утоляющей влаги. Может, поблизости есть хижина дровосека, где можно попросить освежиться. Мысль ему понравилась. Его воображение будоражили истории — а их было немало, — в которых знатная особа забредала в убогую хижину, где ее принимали за простого путника, а потом, отведав угощения, она вдруг объявляла: «Я — ваш король!» — или что-то в этом роде.

Он поехал дальше. Лес становился все гуще, и он уже не был уверен, в каком направлении двигаться. Он попытался снова крикнуть, но когда напряг голос, тот сорвался, и слова превратились в слабое карканье.

Голова у него слегка закружилась.

Не в силах ровно сидеть в седле, он спешился, небрежно привязал коня к дереву и лег на траву. Лежа он почувствовал себя лучше. Должно быть, он задремал, потому что очнулся внезапно и обнаружил, что коня рядом нет.

Его украли? Он сорвался с привязи? Или это сон?

Он, шатаясь, поднялся на ноги. Сомнений не было — конь исчез.

Он не мог уйти далеко. Филипп позвал его по имени. В ответ не донеслось ни ржания, и внезапно до него дошло осознание: он заблудился в лесу.

Он посмотрел на небо. В воздухе уже чувствовался вечер. Должно быть, он проспал дольше, чем думал. Скоро его настигнет ночь.

Эта мысль испугала его. Заблудиться днем — тревожно, но ночью — ужасающе.

Деревья принимали причудливые очертания. Казалось, они ожили, а их ветви тянулись к нему, словно карающие руки. Он встал и нетвердо побрел вперед. Папоротник цеплялся за одежду, будто пытаясь удержать его. Свет быстро угасал. Ветерок стих, и вокруг воцарилась неземная тишина.

Ночь была уже почти у порога.

Люди из его свиты будут встревожены его пропажей. Они сообщат отцу, и бедный старик обезумеет от горя. Пошлют поисковые отряды прочесывать лес… обыщут каждый уголок. Они должны скоро его найти. Отец разгневается на его стражу. Так им и надо! Но они скажут, что остались позади по его собственному приказу, и отец, вечно снисходительный, вечно стремящийся к справедливости, поверит им.

— Найдите же меня! — крикнул он.

Ответа не было, лишь шелест в ветвях, когда какое-то испуганное существо, встревоженное шумом, бросилось прочь.

Он испугался, потому что теперь стемнело. Неужели они его никогда не найдут? Тело горело; его бил жар. Он хорошо знал этот жар — своего старого врага. А с ним пришел и бред.

Ему почудилось, что он умер и попал в ад. Это и был ад. Вокруг кишели дьяволы, они пытались схватить его и утащить на вечные муки.

— Оставьте меня! — вскричал он. — Я король Франции. Скоро моя коронация, и тогда вы увидите.

Ему послышался издевательский смех, который будто говорил: «Там, где ты сейчас, нет разницы между королем и последним крепостным».

Этого не может быть. Короли одаривают аббатства, ходят в паломничества, сражаются в крестовых походах. Простые крепостные не могут этого делать. Это должно даровать богатым и знатным некую заслугу.

Но он никогда ничего этого не делал. И вот он, затерянный в лесу, и смерть манит его к себе. Где его отец? Где его стража? Где хотя бы его конь, который мог бы его утешить?

Он споткнулся и упал; трава, на которой он лежал, казалась сырой. Влага пропитала одежду, и он задрожал.

— Матерь Божья, помоги мне, — взмолился он.

Он почувствовал слезы на щеках. Сейчас он был не будущим королем Франции, а просто очень напуганным мальчиком.

Он снова нетвердо поднялся и поплелся вперед. Ему мерещится, или деревья стали реже? Он не был уверен, но эта мысль его утешила. Он хотел выбраться из леса, потому что лес был злом.

Одежда была мокрой, или это пот оттого, что жар немного спал? Теперь ему было холодно, он дрожал и от холода, и от страха.

Он умрет, если его не найдут. Когда он болел, король-отец созывал лучших лекарей страны, чтобы они ухаживали за ним; по всей стране возносились молитвы. Но сейчас он был один, и никто не знал о его страшной нужде.

— Только Бог может мне помочь, — пробормотал он. — О Боже, прости мне мои грехи. Дай мне шанс спасти свою душу.

Это был один из тех редких случаев, когда он испытал смирение.

Словно в ответ на его молитву, он увидел сквозь деревья небольшую поляну и тусклый свет. Его сердце подпрыгнуло от радости.

— Благодарю тебя, Боже, — прошептал он. — Ты услышал мою молитву.

Он побрел к свету. Свет исходил из домика, который был немногим больше хижины. Он сумел добраться до двери и заколотил по ней кулаком, а когда она открылась, рухнул к ногам старика.

— Помогите… — прошептал Филипп.

Старик опустился на колени и посмотрел на него. Затем он втащил его в дом.

Филипп лежал на полу, а старик подносил к его губам теплый суп. По тому, как он был одет, старик понял, что перед ним дворянин.

— Милорд, вы больны. Ваша одежда промокла. Вам следует отдохнуть в моей скромной хижине, пока вы не поправитесь.

Филипп позволил снять с себя плащ. Ему стало лучше, отчасти от супа, но главным образом от человеческого общества.

— Скажите… королю, — пробормотал он.

— Милорд.

— Я сын короля, — сказал он.

— Милорд. Так вот оно что.

Старик преклонил колени.

Это была та самая старая история, в которой он так мечтал сыграть главную роль, но как же не похожа была явь на его воображение.

— Я заблудился и болен. Прошу, пошлите к королю без промедления.

— Мой сын сейчас же пойдет, милорд, — сказал старик. — Вам следует остаться здесь и согреться. Я могу дать вам только старую одежду, которую, как вы можете подумать, вам носить не подобает.

— Позвольте мне укрыться здесь и пошлите весть моему отцу, — сказал Филипп.

— Мы всего лишь скромные угольщики, милорд, — сказал человек, — но мы добрые и верные слуги короля. Я пошлю сына без промедления.

Филипп кивнул и закрыл глаза.

***

Только на следующее утро прибыла стража из замка. К тому времени Филипп уже бредил.

Угольщику за участие в этом приключении дали кошель, полный золотых монет, который сделал его богаче, чем он мог бы стать за всю жизнь работы, а Филиппа увезли в замок.

Его организм был недостаточно крепок, чтобы вынести такое испытание, и он был очень болен