Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

дабы предь лучше осмотрелся доносить». За заведомо ложный донос фискал мог подвергнуться судебному преследованию»[156]. Донос Лазарева был «заведомо ложный», но простили. Видимо хорошо доносил. Тем более, что фискальная должность позволяла писать прямые доносы непосредственно императору. Перечитывая, поняла, что где-то такое уже проскальзывало, но с другими персонажами, и вспомнила: Шигин переписал из книги Валентины Фроловой «Ветры Босфора» эпизод о соперничестве из-за женщины Казарского и Стройникова. А о случае с лесом Фролова повествовала: «Купец Камелев под видом корабельного леса доставил тонкомерный. А шкипер Артамонов вопреки всем правилам готов был тот лес принять…», ну а дальше повторено то, что император «начертал» о Лазареве. Мол, не доставит нормального леса, «отдан будет под суд», слово в слово. Но есть и новое: «Письмо шкипера меня не убеждает, ибо всем известно, что раз отданный под суд, может во многих злоупотреблениях замешан быть. Призвать сведующих людей и узнать у них истину». Вот только настоящий документ о других людях. Артамонова в них нет, а есть наблюдатель за заготовками леса – Лазарев. Придумала шкипера Фролова. И отчёт Сенявина есть[157].

Д. И. Завалишин писал, что «мошеннические операции» Лазарев пытался «прокрутить» и ранее, когда командовал «Крейсером», но «ему не удалось это из-за неподкупной позиции казначея». И в этом же рапорте то, о чем видимо и вспоминал Завалишин: «Перед отправлением шлюпов «Ладога» и «Аполлон» обратно в Россию, почел я необходимым потребовать от лейтенанта Хрущева часть из отпущенных на «Аполлон» для довольствия на 4-й год денег…»[158].

Во времена командования Лазарева было два бунта: во время стоянки у Ван-Дименовой земли (Тасмания) и на Ситхе. Но Лазарев скрыл от командования флотом факт бунта, так как согласно «Морскому уставу», командир, допустивший бунт на корабле, должен был быть разжалован в матросы. «Особо честный», Лазарев, моряк «до мозга костей», но давайте дадим слово моряку, декабристу Дмитрию Иринарховичу Завалишину. Цитируют его однобоко, пряча от читателей то, что он вспомнил, а вспомнил он много интересного, всё-таки учился вместе с Лазаревым, служили на одном корабле. Читаем:

«Я пользовался таким уважением и таким расположением Лазарева, что для того, чтобы произнесть тот справедливый приговор, которого он заслуживает, надо было глубоко проникнуться к истории. Лазарев был человеком с неоспоримыми способностями и характером, но имел несчастие, с одной стороны вынести из службы на английском флоте все его недостатки в утрированном ещё почти до безобразия виде, а с другой стороны – воспитаться под влиянием Екатерининских нравов. Он был человек положительно безнравственный, и мы увидим ниже, что даже честность его была условная; всё человеческое достоинство, по его понятиям, заключалось в том только, чтобы быть отличным моряком, невежество его по предметам общего образования было даже изумительно, он ничему не придавал значения вне своей специальности, да и в ней был знаток только практической части. Поэтому его гордость сильно возмущалась моим теоретическим превосходством, и он, не решаясь отрицать его, старался для уменьшения значения его доказывать всегда преимущество будто бы практического знания над теоретическим. Религия, по понятиям Лазарева, была только необходимое политическое орудие для невежественного народа, и он даже доказывал, что кто хочет быть хорошим морским офицером, и даже вообще военным человеком, то не должен быть христианином, и что, наоборот, христианин не может быть хорошим офицером. Он предавался разврату всякого рода, был жесток по системе и с деспотическими привычками, поэтому любил льстецов, имел наушников и фаворитов, но был нетерпелив к открытым заявлениям. Мне пришлось видеть его в полном унижении, когда высказалось всё его бессилие так называемых «железных характеров», если они прилагаются к несправедливому делу. После бунта команды, который он был бессилен укротить и который был укрощён мною, ему долго как-то совестно было смотреть мне в глаза»[159].Сначала подумала, что мичман возомнил что-то о себе, а вот и нет…

Рапорт Лазарева Моллеру от 6 мая 1824 года. Новоархангельск:

«Исполняя предписания… немедленного отправления в Охотск мичмана Завалишина… Пользуясь сим случаем… позволяю рекомендовать г. Завалишина, как весьма исполнительного и ревностного к службе офицера, и с сим вместе довести до сведения вашего Превосходительства, что в продолжении более нежели двухлетнего его служения под моим начальством он как благородным поведением своим, так и усердным исполнением всех возложенных на него обязанностей приобрел право на совершеннейшую мою признательность». Капитан 2 ранга Лазарев 2-й»[160].

Оказалось, это были не единственные бунты. Был еще бунт (всего, три) и на корабле «Азов». Об этом корабле надо писать отдельно. Заложен он был в Архангельске в 1825 году. Строил его замечательный мастер А. М. Курочкин, а не «мифический Никита Иванов (такого мастера в Архангельске не было, были: В. А. Ершов, Ф. Т. Загуляев, Г. Игнатьев, М. Д. Портнов и В. А. Селянинов). Наблюдал за постройкой будущий командир Лазарев. Тут надо вспомнить и других авторов, писавших о Лазареве и «Азове». Кто у кого переписывал, сказать трудно, но что именно писали – перескажу. Как признавался сам Лазарев, он внес много своего в отделку и оснастку «Азова». Отделка действительно была богатой. Корпус украшен тонким резным орнаментом, в центре гакоборта находился большой двуглавый орел. В правой руке орел держал перевитые лентами стрелы и факел, в левой – лавровый венок. 12-конечные звезды, пирамиды из ядер, знамена, барабаны, гирлянды с бантами. Носовая фигура – около 3-х метров с половиной, – изображала воина в золоченом шлеме, доспехах и в коротком плаще[161].

В. А. Золотарев и И. А. Козлов писали: «Прибыв в Архангельск, Лазарев сразу же энергично взялся за строительство «Азова». Свою деятельность он начал с представления рапорта в-адмиралу С. И. Миницкому, в котором подробно изложил предложения по ускорению постройки «Азова» и улучшению его конструкции, рангоута и вооружения. Как ни пытались строители со ссылкой на различные причины затянуть рассмотрение предложений и даже уклониться от выполнения предъявленных М. П. Лазаревым требований по внедрению новшеств на «Азове», им это не удалось, и они вынуждены были согласиться со всеми вполне обоснованными предложениями и требованиями Лазарева. Построенный под его наблюдением «Азов» стал лучшим линейным кораблем российского флота и долгое время (?!) служил в качестве эталона при строительстве других кораблей этого класса». Из рапорта следует, что Лазарев лучше мастеров знает, как надо строить. А Степан Иванович Миницкий был уволен со службы «за предосудительные и пользам службы несоответственные поступки»[162].

Воевал корабль «Азов» героически, этого никто не отнимает, и Георгиевский флаг получил вполне заслужено, но… А «но» заключается в том, что абсолютно правы были кораблестроители, когда сопротивлялись Лазаревским новшествам и