Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев

вам стелить и спать. Ночь уже. Спокойной вам ночи, – добавила, уходя к себе.

Митя уснул почти сразу, а Поля лежала и вслушивалась в неровные порывы ветра за окном и легкое поскрипывание окон. Потом попыталась представить, как выглядит мир за окном, за калиткой; он был виден ей лишь смутно, как сквозь неясное матовое стекло. Поля пыталась его рассмотреть, но лишь упиралась в стекло взглядом. Неожиданно для себя она уснула.

Но и разбудила их Антонина Сергеевна рано.

– Одевайтесь, – сказала она. – Позавтракаем и марш на автобус до Вознесенья. Хватит вам по чужим избам мотаться.

Накинула платок, вышла во двор.

– Мы еще в магазин собирались зайти, – одевшись, ответил Митя.

Антонина Сергеевна внимательно на него посмотрела.

– Гости не платят, – сказала она наставительно и довольно резко.

– Вы на нас не сердитесь, – стала оправдываться Поля. – У меня бабушка тоже на пенсию живет. Всю жизнь проработала, а получает гроши. В Москве сейчас вообще непонятно, как на такие деньги жить.

Антонина Сергеевна грустно и согласно кинула.

– Ну так мы не в городе, – ответила она.

– Может, мы что-нибудь полезное по дому сделаем? – рассматривая половицу и чувствуя, что каждое слово дается ему с усилием, предложил Митя.

– И что? – спросила она.

– Забор поправим, например. Мы много чего умеем, – бодро выпалила Поля. С утра врать получалось гораздо хуже, чем вечером.

– Чувствуется, что городские, – ответила Антонина Сергеевна, – и что забор никогда вы не поправляли. Земля за зиму промерзла.

– А мы все равно еще раз на церковь посмотреть хотели, – сказала Поля. – Так что мы сейчас никуда не поедем. Можно пока вещи оставим?

– Опять врешь?

Поля возмущенно завертела головой.

– Ну что ж тогда, возвращайтесь.

Они прошли по Гимреке, потом действительно дошли до церкви, светившейся древесным цветом на фоне заснеженных холмов и серого неба, потом до ближайшего леса, вернулись в деревню. Все-таки прошли через магазин, купили всякие мелочи и вернулись.

– А это еще что такое? – спросила Антонина Сергеевна, когда они начали вытаскивать купленную еду.

– К обеду, – сказала Поля. – Мы же еще и пообедать собирались перед дорогой.

– Ладно. Что мне с вами делать. Сейчас, значит, и пообедаем.

– Я в это время обычно еще не завтракаю, – шепнула она Мите, когда Антонина Сергеевна отвернулась.

Но пообедали; уговорили ее не отдавать им остатки купленного; несколько раз поблагодарили. По знакомой дороге доехали до Вознесенья; там снова пересели, добрались до Подпорожья; купили билеты на проходящий, через Лодейное Поле. Не купейный, так хотя бы плацкартный. Снова немного поболтались вокруг вокзала. С тех пор как она улетела из Шереметьева, прошло шесть дней, и в это было совершенно невозможно поверить. Поля забралась на верхнюю полку и почти сразу же задремала неровным сном. «Как хоббит в орлином гнезде», – удивленно подумала она, ненадолго проснувшись, почувствовав слабое дрожание движущегося поезда, и, как в глубокую счастливую яму, провалилась в сон без сновидений.

« 10 »

Полю удивляло, насколько хорошим попутчиком оказался Митя. Впрочем, на этот раз и она позволила уговорить себя на трассу; а уговорившись, сама предложила, что тогда уж по полной. Так что решили стопить в Энск через Ебург. А когда уже решили, Поля вдруг почувствовала, что еще не может поверить, что все это действительно так будет; в душе что-то счастливо сжалось и неожиданно екнуло. Но вот не выходить на такую трассу столь же бездумно, как раньше, ума им все-таки хватило; так что всю весну переговаривались и планировали. Ее карманные отец не считал, а вот счета за межгород, заметила Поля, неожиданно стал внимательно проверять. Только мама не только ничего не подозревала, но даже как-то спросила, не знает ли она, как там дела у Мити и Ари. Поля неопределенно пожала плечами.

– Вообще-то вот так вот к ним съездить, – сказала мама, – а потом исчезнуть не очень красиво. Позвонила бы ты им, что ли.

– У них все хорошо, – вмешался отец, как Поле показалось, глядя на нее слишком пристально. – Я с Андреем регулярно общаюсь.

«Ну не параноик ли, – чуть раздраженно подумала она. – Я же уже в прошлый раз его во всем убедила». Но с учетом всего этого теперь врать родителям пришлось с особой старательностью. Поле это давалось легко, она вообще не понимала, какие тут могут быть сложности; да и память у нее была отличная. А вот Митя стал ныть. Телефонное нытье Поля не переносила.

– Научишься, – отрезала она, – дурное дело нехитрое.

Поначалу тянулось какое-то безразмерное, бесконечное Подмосковье, такое занудное, что Поля начала жалеть, что всю эту мутотень они не проехали на поезде, хотя Митя и утверждал, что это было бы неспортивно. Из Москвы вообще-то выкатились вшестером, как раз с ее знакомыми, не самыми близкими, но все же и не посторонними, с теоретической возможностью делиться на пары, хотя, как она быстро заметила, деление четырех их приятелей на пары было каким-то неопределенным; было похоже, что кто больше выпьет, тот и пара. Но, как Митя ее и предупреждал, трасса все равно взяла свое; парами подбирали хорошо, а большей толпой только по какому-то особому везению и обычно все равно на короткие расстояния. Так что их двойки трасса разносила все дальше; на назначенное место встречи сначала не вышла первая пара, а поближе к Казани окончательно пропала и вторая. С Полиной точки зрения, потеря была небольшой, но сам процесс оказался любопытным. Вписок за весенние месяцы они заготовили столько, что поначалу было ощущение школьного турпохода; если их динамила какая-нибудь одна системная вписка, что случалось, конечно, то в том же месте находились заранее заготовленные родственники знакомых или знакомые знакомых, так что временами все это казалось ей немного ненастоящим. Собственных родственников, хоть и дальних, они старались обходить, дабы не ставить на уши предков. А вот в отношении водил они с Митей разошлись. Митя утверждал и, похоже, всерьез так думал, что так они узнают разных людей, втягивался с ними в длинные беседы, а Поля их просто грузила, ехидничая над тем, что Мите это явно не нравится. В этом смысле отсутствие пропавших попутчиков было даже к лучшему; раз от раза она могла выкатывать телеги все более безумные, не боясь, что ей начнут задавать идиотские вопросы. Но ничто из этого не могло сравниться с удовольствием грузить системных на вписках.

Вписки были в основном прекрасными, а чем дальше, тем фееричнее становились. И чем дальше они двигались по трассе, тем более захватывающей игрой ей это казалось. Но постепенно и неожиданно для себя Поля стала замечать, что ее телеги меркнут перед теми, которые способен толкнуть народ на вписках. Для себя Поля делила народ на тех, которые ныли, тех, которые хвастались, и тех, которые делали и то и другое. Из категории нытья она выслушала историю чувака, чей отец сидел за убийство собутыльника, и того, который с двенадцати лет грабил киоски, а деньги передавал интернату для детей-сирот, историю девицы, которая была изнасилована одноклассниками, и еще одной, которую изнасиловал сожитель ее матери, а мать за это ее избила. Среди хвастающихся она познакомилась с потомками Петра Первого, Наполеона и Чингисхана, а также с принцессой из рода Пушкина, которой принадлежала вся земля от Петербурга до