Расколотая корона - Виктория Холт

— Что вы намерены делать? — спросил Генрих.

— Похоже, у короля Англии есть некие намерения, нам не ясные. Я пошлю гонца к папе и попрошу его помощи в этом деле.

***

Генрих Молодой покинул короля Франции и отправился в Пуатье, прекрасную столицу Аквитании, раскинувшуюся на холме. Молодому королю казалось глупостью идти в бой. В мире было столько куда более занимательных вещей. Аквитания, названная так из-за обилия источников, ручьев и рек, была прекрасной землей. В этом краю, столь богатом водой, было множество виноградников, а растительность и впрямь была пышной.

Это была земля, созданная для песен и утех, и отдавать себя сражениям и лишениям не входило в представления Генриха Молодого об удовольствиях. Что толку быть королем, если приходится беспрестанно быть в походе и жить в лишениях, словно простой солдат?

Прекрасный город Пуатье пришелся ему по душе, и он с радостью задержался бы там, но Ричард указал, что они прибыли в Аквитанию не для того, чтобы проводить дни в праздности. В Ангулеме зрела смута, и в Ангулем они должны были отправиться.

Ричард выступил в поход, и Генрих последовал за ним, но он жалел, что покинул город, где так приятно провел время; и когда он въезжал в Ангулем, ему доставили послание от его старого друга, Филиппа, графа Фландрского.

Некоторое время назад Филипп поклялся отправиться в крестовый поход в Святую Землю, и Генрих удивился, что тот еще не отплыл. Филипп писал, что у него есть причина оставаться во Фландрии, которую он объяснит при встрече. А пока он хотел, чтобы Генрих присоединился к нему и насладился чередой удовольствий, ибо он устраивал серию турниров, а он знал, как Генрих любит подобные развлечения.

Генрих колебался. Разумеется, он должен был остаться с Ричардом, ведь его помощь была необходима, да и отец приказал именно это. Но Ричард, прославленный воитель, был способен и сам вести свои войны, так с какой стати он, коронованный король Англии, должен вечно считаться с желаниями отца? Он быстро убедил себя, что имеет полное право ехать куда пожелает, и вскоре после получения послания от Филиппа отправился во Фландрию.

Филипп был рад его видеть, а Генрих с удовольствием перечислял все обиды, нанесенные ему отцом, и клялся, что никогда больше не попадется в его ловушки.

Он был марионеткой, не более.

Филипп сочувствовал. Это было чудовищно, что с тем, кто был коронованным королем Англии, обращались подобным образом.

— Мой отец горько жалеет, что вообще позволил возложить корону мне на голову.

— Но если он сожалеет о столь важных деяниях, совершенных по его же велению, не доказывает ли это, что он неспособен править?

Друзья были в полном согласии.

***

То были дни безмерного удовольствия.

— Вот это жизнь! — восклицал Генрих.

Турниры были подобием битв. Они доставляли величайшее наслаждение без тягот войны. Главное в них было азарт и возможность блеснуть во всей красе. Что могло быть более волнующим?

Филипп, граф Фландрский, был весьма искушен в этих делах, и поскольку он был таким умелым бойцом, все взирали на него с трепетом и восхищением. Генрих жаждал снискать такую же славу.

Прибытие Генриха должно быть отпраздновано грандиозным турниром, объявил Филипп, и разослал по всей земле глашатаев, чтобы все рыцари знали, что их приглашают помериться силами.

Затем последовало удовольствие выбирать судей, были возведены высокие башни и деревянные помосты. Графы и их графини, герцоги и их герцогини, рыцари и их дамы рассаживались в соответствии со своим рангом; и был обычай, чтобы каждый мужчина носил знак внимания от своей жены или возлюбленной. Часто турниры продолжались несколько дней и включали различные виды состязаний — иногда в схватке участвовало несколько рыцарей, в других случаях проходили поединки один на один.

В конце дня судьи выносили свой вердикт, и дамы вели победителей в зал, где их разоблачали от доспехов и облачали в прекрасные одежды. Играли менестрели, читались стихи и пелись песни, восхваляющие славу рыцарских поединков.

Предаваться этой забаве было, очевидно, делом дорогостоящим, и хотя король Англии мог снабжать сына деньгами, необходимыми для ведения войны с врагами, он не стал бы делать этого, чтобы их расточали на турнирах.

Но Филипп, граф Фландрский, был добрым другом и заверил Генриха, что тому не стоит думать о расходах. Такая мелочь не должна мешать ему наслаждаться праздником. Филипп предоставит и прекрасные одежды, и коней, и копья.

Генрих принял дары и поклялся Филиппу, что однажды отплатит ему поместьями в Англии. Он никогда не забудет своего доброго друга.

Он восхищался Филиппом, и по мере того, как росло его мастерство в поединках, он был весьма доволен.

Филипп стал оказывать на него большое влияние. Правитель должен быть сильным, говорил Филипп. Он должен брать свои удовольствия там, где пожелает, и не позволять никому себя осуждать.

Филипп показал Генриху, как он расправляется с теми, кто его предает, когда рассказал, почему он в итоге так и не отправился в обещанный крестовый поход. Все дело было в его жене.

Филипп был женат на прекрасной Изабелле де Вермандуа, которая приходилась родственницей Генриху Молодому, ибо ее мать была сестрой королевы Алиеноры. Сестра Алиеноры, Петронилла, увлеклась графом де Вермандуа вскоре после брака Алиеноры с королем Франции. Граф был изрядным волокитой и сначала положил глаз на саму королеву Алиенору. Он ясно выказал свои чувства, сидя у ее ног и вздыхая, пока пел о любви. В то время Алиенора, недавно вышедшая замуж за короля Франции и надеявшаяся на наследника, не предавалась открытой неверности, и нетерпеливый влюбленный граф обратил свое внимание на ее сестру Петрониллу. Не имея тех же причин для сохранения целомудрия, Петронилла позволила себя соблазнить. Однако она была сестрой королевы Франции, и брак сочли необходимым. Посему граф развелся с женой под избитым предлогом кровного родства, и они с Петрониллой поженились. В их союзе родились две дочери, и Изабелла была младшей из них.

Изабелла унаследовала натуру своих родителей, и, хотя Филипп был пылким мужем, она не могла удержаться от того, чтобы не заглядываться на других.

Молодой король выслушал рассказ о семейных неурядицах Филиппа и его жены. Оба они приходились Генриху родственниками, ибо, в то время как Изабелла была его кузиной, Филипп был потомком Фулька Анжуйского; бабушка Филиппа, Сибилла, дочь Фулька, была сестрой