Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 2 - Жорж Тушар-Лафосс

преследовать графа Марсана, разделяющего ссылку кавалера, и к которому она пылает любовью. Узнав об этом двойном любовном странствовании, король громко раскаялся в том, что любил эту вакханку, и поклялся вычеркнуть ее из своей памяти. До сих пор Людовик ХIV был глух к частым требованиям папы о высылке госпожи Колонн к мужу; но вчера господину Лионну было поручено написать к его святейшеству, что герцогиня будет арестована и отправлена в Рим. Нельзя не согласиться, что надобно быть слишком снисходительным мужем, чтобы открывать овчарню Гименея для овцы заблудившейся так надолго и так положительно.

Весь двор изумлялся, что Мадам после стольких бесплодных попыток исходатайствовать изгнание кавалера Лоррэна, успела в этом, в то время, когда меньше всего ожидали такой катастрофы. Теперь мы имеем ключ в этой загадке.

Несколько дней тому назад Помнонн, наш посланник в Голландии, уведомил короля, что держава эта заключив союз с Империей и Испанией, сделается для него опасной, если и он не помешает Английскому королю присоединиться к ней, на что рассчитывают новые союзники. В этих обстоятельствах Людовик XIV вспомнил, что Мадам, сестра Карла XII, может послужить Французскому двору у этого государя, и его величество решился послать Генриетту тайным образом в Англию. Король не мог избрать лучшего посланника. Мадам умна, хитра, очень любима Карлом, и вместе привязана к Франции. Все облечено было в глубокую тайну, даже Монсье, или лучше сказать в особенности Монсье, известный своей нескромностью, не должен был знать о поручении жены. Государственная тайна хранилась со стороны Мадам; но Тюренн, который был в нее посвящен, в шестьдесят лет будучи не скромнее молодой женщины, имел слабость разболтать о намерении своего государя вместе с выражениями безумной любви, которую этот герой, питал к госпоже Коаткен. Последняя, у которой не было ничего скрытного от кавалера Лоррэна, поспешила передать ему все, что узнала от маршала, и вскоре затем фаворит передал Монсье то, что хотели утаить от него. Принц страшно рассердился на жену, и сделал ей ужасную сцену, которую Мадам перенесла, однако же, безропотно; но Монсье сам предоставил ей средство погубить кавалера Лоррэна…. Действительно, этот господин был сослан на другой же день за нескромность, которую он только повторил. Вот причина немилости, удивившей двор и которую узнали только через месяц по отъезде кавалера.

Между тем все притворяются, что не знают поручения Мадам; каждый как будто искренне верит при виде приготовлений к королевскому путешествию во Фландрию со всем двором, что дело идет лишь о посещении завоеванных крепостей, между тем, как всем известно, что это один только предлог проводить принцессу к морскому берегу, которая как бы пользуясь близостью Англии, поедет проведать брата.

Многочисленная и блестящая свита двинулась вчера во Фландрию. Король едет в великолепной восьми-стекольной карете с королевой, Мадам и фавориткой, от присутствия которой Мария-Терезия не может избавиться ни на минуту. Иногда, впрочем госпожа Монтеспан, у которой так много капризов, исполняемых ту же минуту, едет одна в своей карете; тогда четыре гвардейца скачут у ее дверец, и эта прихоть, освобождающая на минуту королеву от ненавистной женщины, дает ей, однако же, резче чувствовать силу этой ужасной соперницы.

Короля сопровождает весь дом. Лозен командует всеми войсками, следующими за его величеством – почет, предоставленный ему Людовиком XIV в награду за прошлогоднее унижение. Мадемуазель, эта печальная, так сказать, однодневная вдова, по крайней мере, имеет утешение видеть род торжества своего любимца.

Самая дорогая дворцовая мебель была разослана по городам, где двор должен был иметь ночлеги; везде по дороге приготовлены празднества, которые дает король вместо того, чтобы принимать их. Продавцы косметики, костюмеры, куаферы, музыканты, пиротехники – все это было устроено правильно от одного конца дороги до другого, за что было обещано хорошее вознаграждение. Даже благосклонные парижские красавицы поселялись в разных местах по пути, чтобы удовольствия наших придворных не прерывались ни на минуту. Мой родственник, камергер, заметил по поводу последней предосторожности, что это очень не понравилось провинциальным дамам, которые считают себя достаточно гостеприимными.

Когда двор приезжает в какой-нибудь небольшой городок, население его тотчас же принимает самый пестрый вид, будучи увеличено двумя тысячами служителей разных качеств, принадлежащих королевскому дому или свитам принцев и принцесс. Преобладает роскошь и позлащает на минуту провинциальную простоту, а иногда и бедность. Многочисленные Сен-Жермэнские повара и поваренки начинают варить и жарить на улицах, и соблазнительный запах изысканных блюд возбуждает в горожанах аппетит, которому, конечно, суждено оставаться неудовлетворенным. С такой-то восточной роскошью Людовик XIV посещает все завоеванные города. Прекрасные фламандки из Монса, Брюсселя, Гента, Намюра, находящихся еще во власти Испании, приезжают любоваться торжественным шествием короля и красивыми вельможами, его сопровождающими. Может быть, они втайне сожалеют, что еще не завоеваны, по крайней мере, родственник мой говорит, что многие из них вступают в секретные договоры с нашими французскими дворянами. Сам король, в качестве тонкого политика приглашает к своему столу этих любопытных иностранок: но кузен мой не говорит, отплачивают ли хоть некоторые из них за это великодушное гостеприимство.

Между тем офицеры гарнизонов, которым король делает смотры, получают значительные вознаграждения, простирающиеся иногда до тридцати шести тысяч ливров на полк. Начальники тоже пользуются почетом: знатные по происхождению приглашаются к королевскому столу, которые попроще – присутствуют только во время обедов.

Как все предвидели, так и случилось: по прибытии в Дюнкирхен, и когда английский флот случайно крейсировал в проливе, Мадам упросила короля дозволить ей воспользоваться близостью Англии и посетить брата, который так же случайно находился в Канторбери. Понятно, что король нашел весьма естественным желание ее высочества; и Мадам села на один из кораблей Карла II, взяв с собой девицу Керуайль[67] молодую красавицу бретонку, выставка которой напоказ была одним из политических средств поручения Генриетты. Я не стану разбирать нравственной стороны этого приема, и не буду доискиваться, какое придадут в свете значение роли, которую играла Мадам, доставляя любовницу своему брату… Успех оправдывает все: Генриетта и ее соперница так удачно исполнили свое поручение, что первая возвратилась с письменным обещанием Карла II отвергнуть предложение союзников, а девица Керуайль осталась в Англии.

Даже с меньшим запасом соблазна, Генриетта, я полагаю, достигла бы того же результата: Карл не поддавался видам тройного союза; он сохранял живейшее неудовольствие на Голландию за нападение этой державы на английские корабли, которые она захватывала даже на Темзе, в то время, когда заключался мир в Бреде.

Прекрасный поэт Расин несколько дней как возвратился ко мне; но хотя этот маленький ветреник и великий человек, но думаю,