Королевские сестры - Виктория Холт

Эти замечания доносили до Марии. Ее чувство приличия было оскорблено тем, что бывшая любовница ее отца так открыто говорит об их отношениях.

— Графиня Дорчестер, подумать только! — возмущалась Мария. — Если она явится ко двору, я буду обращаться с ней не иначе как с дочерью ее отца.

Когда об этом доложили Кэтрин Седли, та рассмеялась и сказала: «Тогда я буду обращаться с королевой как с дочерью ее матери». Оскорбление, ибо мать Марии, Анна Хайд, была не такого высокого рода, как отец Кэтрин.

Это были мелкие неприятности, с которыми приходилось мириться; совета Вильгельма о том, как с ними поступать, спросить было нельзя, ибо он не позволял втягивать себя в подобные пустяки, и Марии приходилось разбираться самой.

В этот вечер она с радостью готовилась отправиться в Королевский театр на «Испанского монаха» Драйдена. Когда ее несут в паланкине в театр, когда она сидит в королевской ложе и принимает восторги народа, она чувствует себя довольной, более похожей на королеву; и, возможно, со временем она уговорит Вильгельма ходить в театр, больше общаться с народом. Тогда, быть может, ей удастся показать им, какой он благородный герой, а ему — понять, как необходимо порой сходить с пьедестала и быть народным героем.

Анна тоже будет там, на последнем сроке беременности. Ребенок должен вот-вот родиться! И, к несчастью, с ней будет эта гнусная Черчилль. Что ж, это, безусловно, было королевское событие, ибо весь модный Лондон собрался посмотреть пьесу, и все было как в старые добрые времена. Мария, сверкающая драгоценностями, высокая, величавая и по-королевски внушительно-полная. Народ приветствовал ее, и она отвечала улыбкой. Ей приходилось быть вдвойне обаятельной, чтобы скрасить угрюмость Вильгельма. Но Вильгельма сегодня здесь не было, и она должна была дать им понять, что он занят серьезными государственными делами, планирует, как выиграть войну в Ирландии. О нет, неудачная тема! Он усердно трудится на благо всех, чтобы принести им мир и процветание.

Темноволосая худая женщина сделала перед ней реверанс, и Мария уже собиралась улыбнуться, как узнала Кэтрин Седли; тогда она отвернулась и посмотрела в другую сторону.

Злобное лицо Кэтрин исказилось в усмешке.

— Ваше Величество холодны ко мне, — сказала она очень громко. — Мне тяжело это переносить. Ибо хоть я и нарушила с вашим отцом одну заповедь, вы нарушили другую.

Когда Кэтрин прошла дальше, Мария побледнела от гнева, смешанного с тревогой. Как смеет эта женщина! Да еще в общественном месте! Это замечание будет повторяться по всему двору, по всему городу, а может, и по всей стране.

Это была правда… жестокая правда. Кэтрин Седли совершила прелюбодеяние — но по воле ее отца.

«Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе».

Неужели нет спасения… даже в театре?

Она повернулась к графине Дерби.

— Идемте, — раздраженно сказала она. — Чего мы ждем?

Мария заняла свое место в королевской ложе, и, хотя она милостиво улыбалась публике, все время она думала о словах Кэтрин Седли; и вместо сцены и актеров она видела, как Яков входит в детскую, подхватывает ее, сажает на колени; она слышала шепот: «Герцог души не чает в своих дочерях, а его любимица — леди Мария». Она представила его смятение, когда он узнал, что она заодно с его врагами, в самом центре заговора, что лишил его трона и родины.

Что там говорили актеры?

— Как так! Что значит это действо?

— То процессия. Королева идет в великий собор! Молиться за наш успех в войне против мавров.

— Прекрасно! Она узурпирует трон, держит старого короля в темнице и в то же время молится о благословении. О, как же дружны религия и плутовство!

Все смотрели на королевскую ложу, а не на сцену. Она с ужасом ощутила на себе злорадный взгляд Кэтрин Седли и почувствовала, как щеки заливает горячий румянец. Королева Англии в своей ложе, не в силах скрыть смущения, своей вины, от глаз театральной публики! Завтра это станет главной темой для разговоров во всем городе.

Она поспешно прикрылась веером. По залу пронесся тихий ропот. Не был ли это сдержанный смешок?

Какой же дурой она была, не прочитав эту пьесу, прежде чем идти на нее. Теперь уже ничего не поделаешь; нужно было досидеть до конца и молиться, чтобы больше не было подобных намеков. На сцену вышла миссис Беттертон. Дорогая миссис Беттертон, которая в юности учила ее и Анну сценической речи. Она мысленно вернулась в детские комнаты в Ричмонде. Там был Джемми, чтобы показать им, как танцевать в балете «Калиста», написанном специально для ее дебюта. Красавец Джемми, который хотел стать королем и поплатился за это головой… по приказу ее отца.

Неужели эта пьеса никогда не кончится? Публику куда больше занимала драма в королевской ложе, чем на сцене. Ее фрейлины были встревожены; они напряженно вслушивались, ожидая еще одного намека, который мог бы усилить напряжение в зале.

И он прозвучал:

— Могу ли я радоваться, видя, как убит мой господин, как трон его захвачен, а на троне — прялка?

В зале воцарилась тишина. Совсем недавно ходили слухи, что Яков убит в Ирландии. Мария повернулась к графине Дерби.

— Ваше Величество немного озябли?

— Мой плащ.

Ей накинули его на плечи. Публика наблюдала; Кэтрин Седли улыбалась: королева была не в своей тарелке и не могла этого скрыть.

— Какой у этой королевы титул, кроме беззаконной силы? — донеслось со сцены.

Теперь она знала, что чувствовали виновные король и королева в «Гамлете», глядя на пьесу, поставленную для их вразумления. Она дрожала, напряженно ожидая конца, и ей казалось, что до него пройдут часы.

Когда все закончилось, она с облегчением поднялась. Публика молчала. Никто не кричал ей приветствий. С наименьшей суетой она покинула театр.

***

На следующий день все только и говорили, что о визите королевы на «Испанского монаха», и театр предвкушал хороший сбор. Зал будет полон, и когда прозвучат хлесткие реплики, раздадутся либо крики одобрения, либо свист, в зависимости от того, чью сторону занимает публика. Скучный король и двор, которого чаще всего и вовсе не было, не нравились народу, ожидавшему от своих монархов зрелищ; поэтому небольшая битва в театре стала бы развлечением.

Мария, понимая, что происходит, приказала