Молот шотландцев - Виктория Холт

Лливелин догадывался, что гнев Эдуарда будет страшен, а то, что войско возглавлял сам король, вселяло ужас во всех, кто, казалось, наделял Эдуарда некой сверхъестественной силой.

Война продолжалась все лето. Эдуард теснил врагов, но победа давалась нелегко. Случались и отдельные успехи, которые весьма ободряли валлийцев, как, например, когда крупный английский отряд переправился через мост Менай и разбил там лагерь в ожидании подхода остальной армии. Ночью прилив разрушил мост через пролив, и англичане оказались отрезаны. Превосходящим силам валлийцев — которые были бы с легкостью разбиты, если бы вся английская армия смогла пересечь мост, — не составило труда перебить застрявших англичан.

— Великая победа! — восклицали валлийские барды. Такова была воля Божья. Словно Моисей, раздвинувший воды морские, только на сей раз Господь послал прилив, чтобы сокрушить мост. Пророчество Мерлина сбывалось.

Но увы, вскоре стало ясно, что это была лишь незначительная победа, и все поняли, что она никак не повлияет на исход войны, когда с каждым днем становилось все очевиднее, что Лливелин и валлийцы проигрывают.

Лливелину вновь пришлось отступить в Сноудон. Здесь он сокрушался о своей злой судьбе, вспоминая счастливые дни с Демозелью, и вновь проклинал рок, отнявший ее у него.

Если бы только она осталась жива, она никогда бы не позволила ему начать войну. Она сохранила бы за ним престол его маленькой страны, и они были бы счастливы.

Что теперь ему оставалось? Власть не вернуть. Ему не тягаться с могучим Эдуардом. Он потерял все, что придавало жизни смысл, и жаждал смерти.

Там, в своей горной твердыне, он принял Джона Пэкхема, сменившего Роберта Килуордби на посту архиепископа Кентерберийского, который прибыл обсудить условия, на которых Эдуард готов был заключить мир.

Эти условия, сказал Джон Пэкхем, разумны, и Лливелину следует их принять.

— Разумны! — вскричал Лливелин. — Я не вижу в них никакого разума. Они лишат меня страны.

И в самом деле лишат, ибо Эдуард постановил, что Лливелин должен отказаться от княжества Уэльского и передать его Эдуарду, в обмен на что тот предоставит во владение Лливелину земли стоимостью в тысячу фунтов в год. Земли эти будут находиться в одном из английских графств, которое будет определено позже. Король Англии возьмет на попечение юную дочь Лливелина и серьезно рассмотрит возможность наследования Сноудона любыми ее наследниками мужского пола, если таковые появятся.

— Разумные условия для князя! — воскликнул Лливелин. — Милорд архиепископ, я вас не понимаю.

— Вы — человек разоренный, — ответил архиепископ. — К тому же злоупотребления в валлийских церквях пришлись мне не по нраву.

Лливелин знал, что он разбит.

— Милорд архиепископ, — сказал он, — я знаю, что должен положиться на милость короля Англии, но я не могу принять столь суровые условия. Если король Англии пересмотрит свои требования, возможно, мы сможем прийти к какому-то соглашению.

Архиепископ уехал, а позже прибыли гонцы Эдуарда с сообщением, что король не примет ничего, кроме безоговорочной капитуляции. Он уже предлагал условия. Он сдержал свое слово. Он освободил Демозель и позволил ей выйти замуж за Лливелина. И что же случилось? Лливелин нарушил свою часть договора. Король не может ему больше доверять, и он — да и все прочие — должен увидеть, что бывает с теми, кто нарушает клятву, данную королю Англии.

Оставалось лишь одно. Отступить в горы, созвать верных валлийцев, вновь напомнить им о пророчестве Мерлина и защищать перевалы.

Вернуться в горы! Стоял ноябрь. Приближалась зима. Его и его последователей возьмут измором. Он должен уйти из гор. Он должен соединиться с друзьями на юге. Он должен пробиться к Лландейло, где англичане одерживали крупные победы.

Он хорошо знал свои горы и нашел путь через малоизвестные перевалы, избежав таким образом встречи с осаждавшими его англичанами, но лорды Марки были начеку. Правда, некоторые из их вассалов перешли на сторону Лливелина, но против обученных войск баронов они были бесполезны. Когда свирепые братья Мортимеры услышали, что Лливелин находится в их краях, они решили его захватить.

Имя Роджера Мортимера произносили с содроганием. Хотя он и был третьим сыном, он уже успел прославиться. Человек неистовый, дерзкий и сильный, к тому же распутник, которого Джон Пэкхем порицал за частые прелюбодеяния с многочисленными женщинами. Роджер Мортимер плевать хотел на архиепископа и в то время жаждал заслужить одобрение короля.

Появление Лливелина казалось даром небес.

Некоторые говорили, что Лливелин искал смерти. Ему не для чего было жить. Он потерял свою землю и, что еще трагичнее, свою жену. Его ничто не волновало. Он приветствовал смерть, говорили потом.

Странная смерть для великого князя.

Там, на землях Мортимера, он был в своем лагере, когда увидел, как на отряд его сторонников напали люди Мортимера. Это было безумием, ибо у них не было ни единого шанса, и он мог бы остаться в укрытии, но он выехал им навстречу, словно человек, как говорили потом, радостно идущий навстречу своему Создателю.

Его тут же сразили.

Когда Роджер Мортимер узнал об этом и приехал взглянуть на тело, он ликовал.

— Отрубите ему голову, — сказал он. — Я преподнесу ее королю.

Эдуард принял ее с торжественным видом.

— Голова моего врага, — произнес он. — Так погибнут все, кто помыслит предать меня.

— Милорд, что делать с этим человеком? — спросил Мортимер.

Эдуард несколько мгновений молчал, затем сказал:

— Пусть его тело похоронят на освященной земле в Кумхире. Я не хочу, чтобы говорили, будто я не почтил храброго человека, ибо он был храбр, хоть и глуп.

— А его голова, милорд?

— Ах, его голова. Милорд Мортимер, я хочу, чтобы все знали, что случается с теми, кто мне неверен. Он думал, что станет королем Англии. Было какое-то пророчество Мерлина. Я хочу, чтобы люди видели, что бывает с теми, кто верит, будто может изгнать истинного короля Англии с его престола болтовней о пророчествах.

Затем король приказал взять голову и насадить ее на шест. Ее следовало установить на Лондонском Тауэре, а чтобы напомнить тем, кто будет на нее смотреть, что это был человек, веривший, будто он может стать королем Англии, на голову ему надлежало возложить венец из плюща.

И так разлагающаяся голова Лливелина взирала на лондонскую реку, а