Молот шотландцев - Виктория Холт

очень быстро вернул себе утраченные владения, а Папу Римского убедили пересмотреть диспенсацию, касающуюся браков особ королевской крови, и среди них был брак Элеоноры и Альфонсо Арагонского, который после недавней смерти Педро стал королем.

Посему Папа отправил своих посланников к королю Англии с предписанием, что диспенсация, данная на брак между Англией и Арагоном, более недействительна; и Папа добавил, что надеется, что король Англии откажется от всяких намерений заключать союз с врагами Святого Престола, которые объединились с теми, кто использовал вечерний звон колоколов как сигнал к восстанию.

Король ненадолго вернулся в Рудлан и, даже не повидав свою новорожденную дочь Елизавету, послал за Элеонорой.

Он яростно обнял ее.

— О, мое дорогое дитя, — сказал он, — это добрые вести. Арагонского брака не будет. Ты не поедешь в Арагон. Ты остаешься здесь… со мной.

Лицо ее залилось румянцем; глаза сияли от радости. Она всегда была самой красивой из его детей. Он не мог отвести глаз от ее прелестного лица.

— Похоже, эта весть тебя осчастливила, — сказал он.

— Ничто не могло бы сделать меня счастливее. Это чудо, о котором я молилась.

Как они ликовали! Как они смеялись вместе!

— Мы должны быть серьезны, — сказал король. — Сделаем вид, что мы раздосадованы. Как смеет Папа диктовать королю Англии, а? Но король Англии воюет с валлийскими мятежниками и не станет рисковать угрозой отлучения от церкви в такое время, не так ли? Посему мы должны поступить так, как желает Папа. Должно быть, это один из тех редких случаев, когда приказы Папы пришлись по душе королю Англии.

Она прильнула к нему. Она не отпускала его.

Он гладил ее волосы и шептал нежные слова. Многие бы удивились, увидев, с какой нежностью суровый король смотрит на свою старшую дочь.

Наконец он покинул ее и направился в спальню жены.

Он нежно поцеловал ее. Дорогая королева, подарившая ему детей, которых он так любил, — и в особенности ее тезку, его старшую дочь.

— Эдуард, боюсь, снова девочка.

— Нет, любовь моя, не стоит горевать. Я люблю своих девочек. И у нас есть Альфонсо. Нам скоро придется сменить ему имя. Альфонсо — не имя для короля Англии. Назовем его Эдуардом?

— Нет, Эдуард, нет, прошу тебя…

— Тебе не нравится это имя?

— Оно мне слишком нравится, — серьезно сказала она. — Боюсь, это может принести несчастье.

— Тогда он останется Альфонсо, — сказал он и подумал: «Этому мальчику никогда не взойти на престол. А в королеве Англии нет ничего дурного».

***

По странному совпадению, приготовления к браку Джоанны также были внезапно прерваны.

Когда ранее в том же году принц Гартман, граф Габсбургский и Кибургский, ландграф Эльзасский и сын короля римлян, объявил о своем намерении приехать в Англию, чтобы увидеть свою невесту, — а его приезд означал бы помолвку и отъезд Джоанны с ним на его родину, — его визит был отложен. Его отец в то время был занят собственной войной и не мог и помыслить об отправке сына в Англию без надлежащего эскорта из лучших своих воинов. Проще говоря, эти люди были нужны ему для сражений, и потому визит был отложен. «Это не имеет большого значения, — писал принц Гартман, — я приеду, как только мы с моими людьми сможем отлучиться, и тогда принцесса Джоанна уедет со мной и продолжит свое образование в королевском доме Габсбургов».

В этом письме было нечто зловещее. Он был полон решимости приехать, и это была лишь временная отсрочка. Джоанна не видела, как ей избежать своей судьбы. Правда, выросшая в Кастилии, а затем отправленная в Англию, она не так противилась переменам, как ее сестра Элеонора. Джоанна верила, что, где бы она ни была, люди будут ее любить и восхищаться ею. И все же она хотела остаться в Англии.

Весть пришла к ее отцу в Рудлане.

Он послал за ней, обнял и сказал, что у него для нее дурные новости.

— Произошел несчастный случай, — сказал он. — Принц Гартман гостил в замке Брайзах на Рейне и решил навестить отца. Он отправился в путь, и внезапно опустился туман. Его моряки не знали, где они, ибо туман был так густ, что они не видели собственных рук перед лицом. Их лодка наскочила на скалу. Мое дорогое дитя, принц Гартман, твой будущий жених, утонул. Его тело извлекли из реки, так что сомнений быть не может.

— Значит, брака не будет, — торжественно произнесла Джоанна.

— Что ж, ты еще дитя. Мы найдем тебе мужа не менее знатного, не бойся.

— Я не боюсь, милорд, и у меня не было желания уезжать.

Король нежно улыбнулся. Какие восхитительные у него дочери! Джоанна была почти так же прекрасна, как и ее сестра Элеонора.

— Сказать по правде, дитя мое, — произнес он, — я не чувствую в этом большой печали, ибо это значит, что мы не потеряем тебя… пока.

— Возможно, когда я выйду замуж, это будет кто-то отсюда… с родины, — сказала Джоанна. — Я знаю, моя сестра надеется на это.

Он улыбнулся ей, весьма довольный.

— Кто знает, — сказал он, — может, нам и выпадет такое счастье.

Джоанна, не теряя времени, отправилась к сестре.

Они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Значит, чудеса случаются, — сказала Элеонора.

— Если ты их желаешь, — ответила Джоанна.

Они загадочно улыбнулись, веря, что сделали великое открытие.

Глава VI

ПРИНЦ УЭЛЬСКИЙ

«Давид был прав», — сказал себе Лливелин. Он снова чувствовал себя живым. Лишь надежда вернуть утраченное могла пробудить в нем такой интерес к жизни.

Примерно в то же время, когда сицилийцы восставали против французов, ожидая сигнала вечернего колокола, он поднял всю ту часть Уэльса, что оставалась в руках валлийцев.

Они собирались идти на англичан. Энтузиазм, с которым его встречали, поразил его. Им восхищались. Он был человеком, которому можно было доверять, чего нельзя было сказать о его брате Давиде. Давид одно время был на стороне англичан, а затем быстро переметнулся к валлийцам. Он мог быть хорошим полководцем, но доверять ему было нельзя. С Лливелином все было иначе. История его любви была воспета в песнях; печальная смерть жены превратила идиллию в трагедию. Лливелин был популярной романтической фигурой; и к тому же было пророчество Мерлина.

Поначалу