Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

не оставлял уже Босфора»[98]. Василий Иванович так же написал, что «ежели счастье, покровительствовавшее неприятелю, и заставило нас испытать неудачу, в отношении встречи с ним в море, зато все прочие действия флота были постоянно успешны, а некоторые из них блистательны, во всей силе слова». Подытоживает свою книгу В. И. Мелихов словами, которые должны быть не только прочитаны, но и должны служить примером того, как человек, в бытность свою начальником штаба у А. С. Грей-га и имевший с ним разногласия, не позволил себе ни одного оскорбительного слова в адрес адмирала. Чтобы было понятно: согласно российскому закону, всем участникам захвата вражеских военных и торговых судов в море, полагались выплаты «призовых» – по рыночной стоимости этих судов. Мелихов считал, что «призовые» положены только «охотникам», Грейг, что всем морякам. Мелихов, видимо, и написал в Главный штаб Меншикову. Тому нужен был хороший работник, а других поводов к переводу Мелихова в штаб не было, за эту распрю и ухватились. Человека, поссорившегося с Грейгом, сам бог велел приблизить и использовать в интригах против адмирала. Вот и ухватились за жалобу Яцына и возобновили новое дело против Грейга. Причём дела, по которому Яцын был осужден «за клевету», а адмирал оправдан. Почему Мелихов не вспомнил об этом? Зато Грейг напомнил это императору, и генерал-аудитор Мелихов был отправлен в отставку. Оправдывает его лишь то, что он потом дал честную и объективную оценку роли адмирала в создании Черноморского флота. Это и есть честь российского офицера! Честь русского офицера! Очень примечательна приписка в конце страницы касаемо адмирала Грейга: «Мы уверены, что многие подробности его управления, замечательного во многих отношениях, до сих пор известны не многим». Там и концовка есть: «Самоотвержение в опасности и предприимчивость, одушевление морских чинов в продолжение последней турецкой войны, останутся навсегда достойными удивления». Указ Императора, служит неопровержимым доказательством того, как он ценил заслуги флота в этой войне. 28 сентября 1829 год: «Обращая Монаршее внимание на заслуги, отечеству флотом оказанные и на подвиги в битве наваринской и в Архипелаге, при покорении Анапы, при содействии в осадах Варны и Дунайских крепостей и при завоевании Сизополя и берегов Румелии, мне приятно в сей день торжественного празднования, полезного для подданных и единоверцев наших мира, изъявить особенную признательность флагманам и капитанам, в войне сей эскадрами, отдельными частями и судами…». Нашлось в архиве и такое признание заслуг Грейга. Не было бы трудов, не было бы и этого.

«НА ПОДВИГИ АДМИРАЛА ГРЕЙГА в последнюю с турками войну.

Пою я в похвалу, тому Герою здесь, который на водах, Эвксина, славен днесь, Как бури грозный рев, пространства наполняет;

С победами так Грейг, Понт[99] черный обтекает;

На пользу дни свои, России посвятил, и в воинов морских, отважный дух вложил,

Казарских сотворил!

Громады в море там с драконами он водит; в самом Стамбуле страх и ужас производит;

С орлиной быстротой Босфор обозревал, и гением своим, глубоко проникал, Враждебный нам народ, в Колхиде укрощает коварную их связь, с врагами прерывает

Анапу сокрушает!

Строптивость Горцев с ней, на вечно потрясает, и слава Россиян, в горах тех раздалась…

Как молния потом, на запад устремился; как яркая гроза, над Варной разразился:

Там пламя из дракан, столпами изрыгал так с флота по стенам, громами ударял

И воздух колебал!

С грохотом твердыни, иль с треском разрушались, а трепетной луной, печально освещались, От всюду он разверз, над нею страшный ад, в очаз Монарха

Грейг, превыше всех наград, Оплоты Музульман, пред ним тогда упали, и памятник ему, в Истории создали, Героя имя дали!

Как славы трубный глас, – от Россов похвала, наполнив слух земной, – на Грейга возлегла;

Екатеринин век, отец его украсил усердием[100], (а) – трудом, (b)[101] – победой же прославил

При Чесме Турок в прах, с Орловым обращал надменных Шведов так, гордыню низлогал

И жизнь в бою скончал!

По доблестям они, пребудут имяниты по подвигам своим, Герои знамениты

Признательный народ, к ним память сохранит из рода в род предаст и ими прогремит

Со звуком их дела, прокатятся – промчатся и в поздних временах, со славой возвестятся

Стократно повторятся!

Одесса, в Городской Типографии. Печатать позволено 11-го Декабря 1829 г. Надворный Советник Иван Дубровин.»

Да и рескрипт Императора от 7 октября 1829 года не заставил себя ждать:

«Алексей Самойлович! Во внимание к отлично усердной службе вашей и к трудам, понесенным вами в минувшую войну против Оттоманской Порты, жалую вам вензельное изображение моего имени на эполеты. Мне приятно при этом случае удостоверить вас, что заслуги ваши приобрели вам право на всегдашнюю мою благосклонность».

Ну как, прочитав такие слова императора, не измазать адмирала грязью? Таким как наш историк, это бальзам на душу и не важно, что всё им написаное – ложь.

Тот же Самокшин в своей книге о городе Николаеве писал: «Когда городской голова Егор Григорьевич Кустов обратился к Грейгу с проектом устройства пристани на Буге, Грейг поддержал и направил это предложение в правительство. 7 июня 1821 года разрешение было дано, и вскоре была сооружена деревянная пристань, прослужившая до 1889 года. Грейг распорядился основать Базарную площадь и на ней построить мясные лавки. Чуть позже Грейг основал для жителей Военной и Рабочей Слободок особый Военный рынок – поближе к месту проживания военных моряков и мастеровых Адмиралтейства.

Продолжая начинания Г. А. Потемкина, создавшего оркестр и хор военной музыки, адмирал Грейг в 1822 году издал приказ о заведении при каждом флотском экипаже хора певчих из служителей экипажа, а на каждом корабле – оркестр духовой музыки. А ещё раньше, получив разрешение Александра I (при его посещении Николаева в 1818 году-Н. К.) Грейг построил в 1819 году музыкальную школу при доме главного командира»[102]. Тогда же, с благословения императора отремонтировал пришедшие в ветхость здание «молдаванки» и её флигелей и передал их под Летнее морское собрание. В 1820 году на мысе Порохового Погреба, там, где Мордвинов собирался возвести – Кадетский корпус, появилось красивое и величественное здание Артиллерийского училища, в котором впоследствии поместили Штурманское училище. Для защиты города от разбойников, бродяг и диких животных в самой узкой части лимана (у Поповой балки) была выстроена высокая каменная стена с одними только воротами у Херсонской заставы. Строительство закончили в 1828 году, и эта