Расколотая корона - Виктория Холт

— Мои грехи тяжким бременем лежат на мне, — сказала она. — Мне думается, я нуждаюсь в прощении.

— Ты, Розамунда! Что ты когда-либо делала, кроме нежного и любящего?

— Я жила во грехе и рожала бастардов.

— Ты облегчила участь своего короля и была ему покорна. В этом твой долг, дорогая моя.

Она вздохнула и не ответила.

Позже он подумал, что ее покаянное настроение — не такая уж и плохая вещь. Если он когда-нибудь разведется с Алиенорой, он захочет жениться на Алисе. Тогда ничто не могло бы подойти ему лучше, чем уход Розамунды в монастырь для искупления грехов, что оставило бы его со свободной совестью для женитьбы на Алисе.

Так что он не стал бы полностью отвергать этот вопрос о монастыре. Стоило даже поощрить ее греховные чувства на случай, если они пригодятся позже.

Он нежно улыбнулся. На свою Розамунду всегда можно было положиться — она умела его порадовать.

***

Из Вудстока в Вестминстер, чтобы увидеть свою маленькую Алису. Он был от нее в восторге.

— Ты выросла, моя маленькая любовь. Да ты почти женщина.

— Вам это по нраву, милорд? — с тревогой спросила она.

— Ты не можешь не нравиться мне.

Как она была восхитительна! В ней просыпалась страсть. Теперь ее не нужно было уговаривать.

— Ты скучала по мне, малютка? — хотел он знать.

Она заверила его, что постоянно думает о нем и проводит много часов у окна башни, высматривая его приезд.

— Никогда никому не говори о том, что между нами.

Она не скажет, заверила она его.

Но он задавался вопросом, не подозревают ли некоторые из домочадцев. Королю никогда не было легко хранить тайны своей личной жизни.

Как она отличалась от Розамунды! В ней не было чувства вины, лишь желание угодить ему. Он — король, и потому все, что он делает, должно быть правильно.

Он сказал ей, что видел ее отца.

— Вы сказали ему, что мы поженимся?

Он нежно погладил ее по руке.

— Нет, малютка. Этого я не могу сделать, пока не избавлюсь от злой Алиеноры.

— Она очень злая?

— Злее, чем ты можешь себе представить. Она настроила моих детей против меня и пошла бы в бой, чтобы убить меня, будь на то ее воля. О, не бойся, теперь она моя пленница. От нее мне вреда не будет. Я с ней разведусь, и тогда… ты увидишь.

— Говорят, — сказала она, — о вас и Розамунде Клиффорд.

Он от души рассмеялся.

— Ты не должна ревновать, милая. Когда-то она была моей любовницей.

— А я ваша любовница?

— Нет, ты моя будущая жена.

— Значит, я и вправду буду королевой.

— Будешь, когда я избавлюсь от этой старой волчицы.

— Вы когда-нибудь ее любили?

— Нет, никогда. Я любил ее земли — Аквитанию.

— А за что вы будете любить меня?

— За твою красоту, твою невинность и за то, что ты меня любишь.

Это ее удовлетворило. Детей легко было порадовать. Она нисколько не сомневалась, что он на ней женится.

Он и сам бы женился, если бы это было возможно. Разве она не дочь короля Франции?

И он торжествующе рассмеялся, воображая, что сказал бы старина Людовик, если бы увидел свою дочь нагой в его постели.

А Ричард? Вполне возможно, однажды она достанется ему. Она ведь его невеста, и если не найдется способа избавиться от Алиеноры… Ричард подрастал. Очень скоро он потребует свою невесту, а старина Людовик будет потрясать кулаком и вопрошать, что это вздумал король Англии, держа его дочь в одном из своих замков.

Кажется, она уловила его мысли, потому что спросила:

— Милорд, а что Ричард? Вы его видели?

— Нет, — ответил он. — Он мой враг. Он вместе с братьями воюет против меня.

— Не против вас!

— Трудно поверить, что сын может так оскорблять отца. — Хитрая усмешка скользнула по его губам, когда он подумал об иронии судьбы. Ричард предавал его на поле брани, а он предавал Ричарда в спальне. Поделом волчонку. Он гадал, что сам скажет, если однажды ему придется уступить Алису Ричарду, и тот узнает, что она была любовницей его отца.

Но он ее не отдаст. Она слишком восхитительна. К тому же она дочь короля Франции.

Какую же важную роль играл в его жизни этот король Франции. Не найти было двух более непохожих людей. Людовик-монах, Генрих-распутник — и оба были мужьями Алиеноры.

Он что-нибудь придумает. Людовик наверняка предпочтет видеть юную Алису королевой Англии, а не герцогиней Аквитанской.

— Я никогда не смогу полюбить Ричарда, — говорила она, — потому что он был к вам недобр.

Он покрыл ее нежную, как цветок, кожу поцелуями.

— Моя маленькая Алиса, — прошептал он. — Не думай о Ричарде. Он не для тебя, и ты не для него. Как это может быть, если я решил, что никто, кроме меня, никогда не будет владеть тобой вот так?

Он был доволен. Будущее могло быть прекрасным: Томас будет присматривать за ним с небес; он избавится от Алиеноры; Розамунду можно будет тонкими намеками подтолкнуть в монастырь, а эта прелестная Алиса, дочь короля Франции, станет его королевой.

***

Уверенный, что примирился с Небесами и что святой Томас Бекет оберегает его королевство, Генрих принялся за укрепление своих заморских владений. Он никак не мог поверить, что сыновья воюют против него, и в нем проснулось огромное желание быть ими любимым. Будь они добрыми, послушными мальчиками, какую помощь они бы ему оказали! То, что они объединились с его врагом, королем Франции, против него самого, было величайшей неблагодарностью. Конечно, все это из-за козней их злой матери. В детстве она делала все возможное, чтобы отвратить их от него. Что за гадюка! Он упивался мыслью, что теперь она в его власти. Пока он жив, она не выйдет на свободу.

Неужели какое-то неуместное чувство рыцарства толкало его сыновей в бой? Не замыслили ли они спасти свою мать? Он хотел встретиться с ними, поговорить как отец, заставить их понять. Он любил мальчиков, особенно Генриха. Как он гордился своим старшим сыном, когда тот рос. Это обаяние, эта красота. Он хотел воспитать из него великого короля, ибо только великий король мог удержать эти владения в