Королевские сестры - Виктория Холт

Ответ Марии гласил, что Анна обязана присутствовать при родах. Она должна убедиться, что ребенок — действительно сын ее отца и королевы.

Анна, встревоженная таким поворотом событий и отчаянно разочарованная возможностью лишиться своей мечты, к тому же ослабленная очередным выкидышем, слегла в горячке.

***

Король пришел навестить ее.

Он сел у кровати и взял ее за руку, и, когда она открыла глаза, то узнала его и улыбнулась, ибо забыла все треволнения последних месяцев и снова почувствовала себя ребенком.

— Дорогой отец, — пробормотала она, и глаза Якова наполнились слезами.

— Моя любимая, — сказал он, — ты должна поправиться. Ты же знаешь, что ты для меня значишь. Я никогда не смогу быть по-настоящему счастлив без тебя.

Она чувствовала присутствие Георга по другую сторону кровати, и близость этих двоих утешала ее.

Сара, обнаружив, что ее власть ослабла, когда Анна не могла ее поддерживать, пришла в ужас от мысли, что та может умереть. Она ясно осознала, что Анна необходима для ее будущего — ее и Джона. Если Анна умрет сейчас, что с ними станет? Они, конечно, пробьются в жизни, в этом она не сомневалась, но им потребуются годы, чтобы вернуть то, что они потеряют с уходом Анны.

Анна была для них жизненно важна; Анна должна жить, и, когда она поправится, они должны стать ближе, чем когда-либо.

Как только Саре удалось пробраться в комнату больной, она принялась выхаживать Анну. Она поразила всех своей расторопностью, ибо никто не думал, что из нее выйдет хорошая сиделка. С больной она была нежна, но со всеми остальными — непреклонно-властна. Что до Анны, то она черпала силы в Саре, и, когда Сара говорила: «Вы поправитесь!», Анна ей верила.

Королю и принцу Георгу пришлось быть благодарными Саре Черчилль, хоть они ее и не любили, и под присмотром Сары Анна поправилась быстрее, чем можно было надеяться.

***

По мере приближения срока родов королевы волнение нарастало.

Мария Моденская объявила, что будет рожать в Виндзоре.

Услышав это, Анна и Сара многозначительно переглянулись.

— Естественно, — сказала Сара. — В Виндзоре будет не так-то просто созвать тех, кто должен быть у ее постели. Вы только представьте, миссис Морли. Все будет так: «У меня начинаются схватки. Скорее сюда». И к тому времени, как прибудут все, кто должен присутствовать при родах, в постели уже будет лежать славный младенец!

— О, какое нечестие! — воскликнула Анна.

Возможно, кто-то из друзей королевы узнал об этом слухе, потому что вскоре после этого она передумала и сказала, что будет рожать в Сент-Джеймсском дворце.

— В Сент-Джеймсском! — сказала Анна. — Столько было шума из-за родов в Виндзоре, а теперь — Сент-Джеймсский дворец. В Сент-Джеймсском дворце обманывать куда удобнее.

Удивительно, как они с Сарой заставляли друг друга верить в эти язвительные домыслы. Обе знали, что Сент-Джеймсский дворец — это то место, где королевы обычно и рожали, поскольку Уайтхолл для этого не подходил: он был, по сути, проходным двором, куда люди могли входить днем и ночью. Там было шумно, там решались государственные дела, а покои королевы выходили прямо на реку с ее нескончаемым движением. Сент-Джеймсский дворец, напротив, был уютным и камерным; он был домом Марии Моденской, когда она только приехала в Англию, и она питала к нему нежные чувства. Поэтому она, естественно, была полна решимости, чтобы этот самый важный ребенок родился именно здесь.

В то время в ее покоях в Сент-Джеймсском дворце шел ремонт, и она распорядилась, чтобы его поскорее закончили и приготовили ее опочивальню.

Каждое мелкое действие, каждое ее слово подхватывалось врагами и наделялось глубоким смыслом. Но ни она, ни Яков — и уж тем более Яков — не осознавали нависшей над ними угрозы и не догадывались, что опасность усугубляется состоянием королевы, ибо те, кто ждал удобного случая для свержения Якова, увидели, что могут использовать рождение сына в своих целях. Раздавался клич: «Если родится сын, его воспитают католиком. Король-католик, королева-католичка, принц Уэльский — католик! Тогда не останется сомнений в судьбе Англии. Этого нельзя допустить».

В некоторых кругах шептались, что, если у короля и королевы родится сын, Вильгельм Оранский придет в Англию и попытается отнять у него корону от имени своей жены.

Это было время напряжения и великой опасности, осознаваемой всеми, кроме короля.

Яков, со своей роковой склонностью навлекать на себя беду в самый неподходящий момент, отправил архиепископа Кентерберийского и шестерых епископов в Тауэр за то, что они просили освободить их от приказа зачитывать в церквях Декларацию о веротерпимости. Страна была в ужасе, и настроения против короля усилились.

Анна с тревогой наблюдала, как быстро нарастает напряжение. Сестра сказала, что она должна присутствовать при родах и сама убедиться, что ребенок действительно от королевы.

Это было тревожно, потому что втайне она знала, что королева беременна, и если она будет присутствовать при родах, как она сможет и дальше тешить себя этой приятной выдумкой? Она, никогда не питавшая особой страсти к действию, оказалась слишком глубоко втянута в интригу. Ей нравилось лежать на кушетке, пока Сара сидит рядом и они выдвигают самые фантастические обвинения против любого, кого им вздумается оклеветать. Это было совсем не то, что принимать деятельное участие.

— Я очень неважно себя чувствую, — сказала она отцу. — Думаю, мне следует немедленно поехать в Бат.

Он тут же забеспокоился.

— Тебе следовало бы быть здесь к родам, — сказал он, — но я не хочу, чтобы ты рисковала и у тебя снова поднялась горячка.

— Боюсь, так и будет, если я останусь.

— Тогда, дорогая моя, ты должна ехать. Королева огорчится, но я уверен, она поймет.

Королева ничуть не огорчилась. Когда Анна сообщила ей о своем решении уехать, Мария Моденская холодно на нее посмотрела. Обе помнили случай с перчаткой.

— Так что меня здесь не будет, когда Ваше Величество будете рожать, — скромно произнесла Анна.

— Возможно, к тому времени вы уже вернетесь. Думаю, я разрешусь от бремени после июля.

— О, мадам, я думаю, вы родите до моего возвращения, — ответила Анна.

Королева не ответила, и вскоре Анна уехала.

Пересказывая разговор Саре, Анна объяснила:

— Вот увидите, ребенок родится, пока меня не будет.

— Одним свидетелем меньше, — сказала