Королевские сестры - Виктория Холт

Рочестер осуждал католицизм короля, но в то же время верил, что Яков — законный наследник, и сделал бы все, что в его силах, чтобы удержать его на троне. Да, Рочестер пытался использовать Кэтрин Седли, чтобы ослабить влияние королевы на Якова, но он был убежден, что, покровительствуя католикам, король приближает себя к катастрофе.

Сандерленд же заставил Якова поверить, будто сам обратился в католичество, но по натуре он был интриганом и на самом деле поддерживал тесную связь с Вильгельмом и Марией через свою жену, которая часто переписывалась с принцессой Оранской, сообщая ей все, что могла разузнать о происходящем при английском дворе.

Великий замысел Сандерленда состоял в том, чтобы отвратить Якова от Хайдов — лорда Кларендона, которого отправили в Ирландию, и лорда Рочестера, который был лордом-казначеем, — и он осуществил это через королеву. В результате не только Рочестер был вынужден оставить свой пост, но и Кларендон был отозван из Ирландии.

Так Яков продолжал терять друзей и окружать себя ненадежными союзниками, многие из которых ждали лишь момента, чтобы его уничтожить.

***

Теперь, когда лордом-казначеем стал Сандерленд и, как таковой, занимался расходами принцессы, которые все еще превышали ее доходы, Сара обратила свой яд против него.

Было совершенно справедливо, говорила она, чтобы принцесса Оранская знала, что он за змея, а кто мог бы держать сестру в курсе лондонских событий так же ясно, как Анна?

Сандерленд так тщательно скрывал свои истинные мотивы, что в Кокпите и не подозревали, что он на самом деле работает на то же дело, что и они: свержение Якова и возведение на его место Марии.

Анна надеялась посетить Гаагу следующей весной, но Яков, не доверяя зятю и немного беспокоясь о здоровье дочери, ибо был убежден, что выкидыши ослабили ее, сказал, что ей следует на время отложить все мысли о поездке.

Анна притворилась, что рассержена больше, чем была на самом деле, потому что втайне не горела желанием терпеть неудобства путешествия, но, тем не менее, с помощью Сары написала сестре ядовитое письмо.

Я лишена удовольствия видеть вас, дражайшая сестра, этой весной, хотя король и дал мне позволение, когда я впервые о том просила. Я приписываю это лорду Сандерленду, ибо король доверяет ему во всем, а тот, так яростно действуя в интересах папистов, боится, что вам расскажут о его истинном нраве…

Сара сидела рядом и одобрительно кивала.

— Вам следует развить эту мысль, миссис Морли, ибо я считаю, что принцессу Оранскую следует предостеречь от этого человека.

Анна взяла перо и продолжила:

Вы, возможно, помните, я уже однажды осмелилась сказать вам, что считаю милорда Сандерленда очень дурным человеком, и с каждым днем все больше утверждаюсь в этом мнении. Всем известно, как часто этот человек метался туда и сюда во времена покойного короля, а теперь, в довершение всех своих добродетелей, он изо всех сил трудится, чтобы ввести папизм. Он постоянно якшается со священниками и подстрекает короля действовать быстрее, чем, я полагаю, тот действовал бы сам.

— Вот это, — с усмешкой сказала Сара, — должно их предостеречь. Калибан будет не в настроении терпеть этого типа, когда услышит такое. Но вам следует рассказать им, например, о том, как он слушает мессу.

Этот достойный лорд, — продолжала Анна, — не ходит на мессу публично, но слушает ее тайно в покоях священника. Его леди столь же необыкновенна в своем роде, ибо она — льстивая, двуличная, лживая женщина, но у нее такие заискивающие и вкрадчивые манеры, что поначалу она обманет кого угодно, и невозможно раскрыть все ее уловки за короткое время…

Подруги улыбнулись друг другу.

— Вот это, — сказала Сара, — даст им хорошее представление о Роджерсе и жене Роджерса.

Роджерс — так они прозвали Сандерлендов.

Анна и Сара понятия не имели, что некоторые члены их двора посылают сведения о происходящем в Кокпите в Гаагу и что принцесса Оранская узнает, насколько сильно ее сестра находится под влиянием леди Черчилль.

Ядовитые нападки на разных придворных, догадывалась Мария, не могли быть написаны одной лишь Анной. Мария написала сестре личное письмо, предупреждая, что донесения, которые она получает о леди Черчилль, не вполне ей нравятся, и умоляла сестру быть немного осторожнее со своей дамой.

Сара была с Анной, когда пришло это письмо, и, читая его, залилась гневным румянцем.

— Есть люди, которые желают вам зла, миссис Морли, — заявила она. — Вот почему они хотят нас разлучить. Они знают, как близко к сердцу я принимаю ваше благополучие; они знают, что я готова служить вам ценой своей жизни. О, мне ясно, что это дело рук недоброжелателей.

— Это глупость, Сара. Но я все исправлю. Я немедленно напишу сестре, как вы хороши.

Сара сердито выхватила перо из руки Анны и написала:

Мне жаль, что некие люди приложили столько усилий, чтобы составить столь дурную характеристику леди Черчилль. Я полагаю, в мире нет никого, кто имел бы лучшие понятия о религии, чем она. Правда, она не так строга, как некоторые, и не поднимает такой суеты вокруг религии, что, признаюсь, по-моему, ничуть не хуже, ибо видишь столько святых, которые на деле сущие дьяволы, что если ты добрый христианин, то чем меньше ты это выставляешь напоказ, тем лучше, по моему мнению. Что же до нравственных принципов, то невозможно иметь лучшие, и без всего этого воздевания рук и очей и частых походов в церковь благочестие окажется лишь хромым. Еще одно я должна сказать в ее пользу: она истинно понимает учение нашей Церкви и гнушается всех принципов церкви римской. И в этом отношении, уверяю вас, она никогда не изменится. То же самое я осмелюсь сказать, раз уж зашла речь, и о ее лорде, ибо, хотя он и весьма верный слуга короля Якова, и король очень добр к нему, и я верю, что он всегда будет повиноваться королю во всем, что не противоречит религии, все же, чем изменить своей вере, он, смею сказать, скорее лишится всех своих должностей и всего, что имеет…

Сара подняла глаза. Часть ярости выплеснулась на бумагу.

— Вот такое письмо, — сказала она, — я предлагаю вам написать принцессе Оранской. Это чудовищно, что ту, кто не делал ничего, кроме добра, так оклеветали. Но я знаю, что моя дорогая миссис Морли не допустит этой несправедливости. Я знаю, она напишет это письмо своей сестре.