Облака на коне - Всеволод Шахов

окнами на все стороны, для обзора, которую Лебедянский и назвал «голубятней».

Теперь шли над металлическим эллингом. Хорошо просматривались ажурные балочные перекрытия. Всполохи от сварки извещали, что работа шла. Кран поднимал массивные поперечины для монтажа крыши.

– Медленно строят… – Лебедянский недовольно высказывался, пока дирижабль уходил к площадке, на посадку.

21

Борис оказался в самой гуще толпы. Разноликая, гомонящая, она постепенно, под действием невидимой силы, формировалась в шеренги и вот уже колоннами выдвинулась на Красную площадь. Шествие начиналось, а Борис всё еще не мог отыскать своих. Дирижаблестроители, как вчера объявил Харабковский, должны следовать за колонной представителей авиационного завода.

Борис обогнул группу торжественно нарядных школьников с алыми лозунгами и портретами Сталина и Ленина, Прошёл мимо слаженных рядов, казалось, одинаковых мужчин и женщин, обтянутых в белое трико. Легко и играючи, они на ходу выстраивали лихие пирамиды и стойки, успевая подбрасывать в воздух весомые на вид мячи. «Ловкие ребята!» – Борис засмотрелся на одного коренастого, с резкими, будто высеченными в камне, чертами лица, стоявшего наверху пирамиды. Тренированный, он пружинисто принял на свои плечи девушку с золотистыми волосами и таким же, как у него, монументальным лицом. «Прямо как римляне!» – Борис до конца не осознал почему так думает, но именно в таком обличии ему представлялись древние апологеты империи.

Борис пытался ориентироваться по моделям самолётов и корабликов, плавно раскачивающихся над головами демонстрантов. Чего только тут не было! Несли модели различных механизмов, приборов, встречались даже небольшие парашюты, вперемежку с множеством воздушных шариков. Борис про себя усмехнулся: «Парад игрушек!»

Дирижаблестроители шли ближе к хвосту колонны представителей промышленности – без моделей – несли фанерные транспаранты с нарисованными контурами дирижаблей. Теперь Борис не суетился, остановился в ожидании. «Пусть подойдут, тогда и присоединюсь».

В небе прогудели самолёты, за ними показались два дирижабля. Первый шёл высоко, метрах в трёхстах от земли. Замедлился на Красной площадью. Борис рассмотрел крупную надпись «СССР–В4», вспомнил, что «Комсомольской правде» недавно присвоили это обозначение. Второй дирижабль шёл ниже. По его округлой оболочке и массивным тросам крепления гондолы, Борис узнал «В–2», даже не читая надписи. Из окна гондолы, периодически высовывался по пояс человек и оживлённо приветствовал демонстрантов, помахивая рукой. В ответ, с земли неслись рукоплескания и раскатистое «ура!»

Колонна дирижаблистов подходила к Борису. Послышались знакомые голоса.

– Наверное, Оппман командует! – Харабковский сказал громко, поверх голов.

– Ну а кто же ещё? – копировщица Настя простодушно согласилась и расплылась в улыбке. Готова была расхохотаться, но, заметив Бориса, сдержалась.

Борис засмотрелся на неё. Настя держала перед собой веточки берёзы с молодыми, едва распустившимися яркими салатовыми листочками. На веточки были привязаны цветные лоскутки материи, приятно радовавшие глаз.

– Настя, где ты распустившуюся берёзу нашла? Весна же поздняя, только недавно почки набухли, – Борис улыбнулся.

Настя не сдержалась – залилась лёгким смехом.

– Так я ж их две недели дома держала – выгонку делала. Красиво ведь получилось? – залюбовалась цветастыми веточкам.

– Это да, к дню Интернационала всё должно форсироваться, и дирижабли, и природа, – Борис съязвил, но увидев реакцию Насти, пожалел, что высказался вслух.

– Злой ты сегодня, Борис! И, вообще, жена тебя со мной увидит – не поздоровится тебе.

– Она у меня понимающая! – Борис разглядывал дирижабль «В–2», прогудевший над ними. Из гондолы шествие приветствовали несколько человек. В одном из них Борис узнал парня, который зимой приходил в их конструкторское бюро.

– А нет, возможно, теперь Гудованцев командиром на «Вэ–два», – Харабковский всё никак не мог определиться.

– Он такой красивый! – Настя не отрывалась от дирижабля.

«Кто? Гудованцев или дирижабль?» – Борис не решился спросить вслух.

Справа в колонне послышался юношеский голос, эмоционально поясняющий:

– Это корабли мягкого типа. Они маленькие только бывают, а большие корабли будут жёсткие и больших объёмов.

Борис поозирался в поисках владельца голоса. Приметил: парень лет четырнадцати рядом с женщиной преклонных лет. Серьёзный вид юноши несколько позабавил Бориса: «Обычно на празднике у всех простые лица, ну, кроме начальников». Женщина, вероятно, находящаяся под чарами юноши, тоже не позволяла себе расслабиться. Юноша снова стал громко пояснять:

– Да, маленькие объёмы можно делать мягкими, их не особо мнёт… но крупнее надо, хотя бы, полужёсткими делать. А знаешь, синьор Нобиле специально для этого в Москву приехал…

Пожилая женщина, боясь оступиться, лишь мельком поглядывала на дирижабль, уплывающий с Красной площади.

Шествие остановилось, Борис воспользовался паузой, наклонился к уху Насти:

– Чей это пацан?

– А–а, так это Егор – сын директора нашей школы. Марианна просила, чтобы он в нашей колонне прошёл, говорит, всех в семье уже замучил дирижаблями.

– Заметно! – Борис посмотрел в сторону пожилой женщины. слушавшей бодрый голос Егора:

– Полужёсткие конструкции имеют специальный металлический киль под брюхом баллона, вот к нему гондолу и крепят.

Настя подошла к парню.

– Егор, ты уже измучил бабушку своими речами. Вот пообщайся с Борисом Арнольдовичем, он дирижабли строит.

Подвела Егора к Борису. Егор в упор поинтересовался:

– Вы полужёсткие дирижабли строите или только мягкие? Если мягкие, то не интересно с вами говорить.

Борис не сдержал улыбки:

– Полужёсткие.

– А вы Умберто Нобиле знаете?

Борис кивнул:

– Он, можно сказать, мой начальник!

Егор, видимо, удовлетворённый ответом, вдруг заявил:

– А я тоже буду строить дирижабли. Через несколько лет в авиационный институт поступлю.

– В этом году новый институт откроют, специальный – Дирижаблестроительный, – Борис смотрел на Егора и что–то знакомое показалось в его чертах лица.

– Ух ты! – Егор даже подпрыгнул, и, как бы, вспомнив, спросил: – А Нобиле там будет учить?

– Не знаю, – Борис крутил в мозгу вопрос «Кого напоминает этот парень?»

– Я у Нобиле хочу учиться, – Егор не унимался.

– Не знаю, думаю, к тому времени и наши спецы не хуже будут.

– Я читал статью, Нобиле говорит, что за полужёсткими будущее, хотя Циолковский цельнометаллический предлагает, а Нобиле, говорит, не полетит. Как вы думаете? – Егор оказался разговорчивым.

– Работы ведутся, – Борис решил не показывать, что согласен с Нобиле, ответил нейтрально, – я полужёсткими занимаюсь.

Колонна снова пришла в движение. Егор посмотрел на свою бабушку: – Давай, не отставай, мы ведь с дирижаблестроителями идём!

Настя протянула Егору транспарант с изображением дирижабля.

– Это полужёсткий? – Егор с укором посмотрел на Настю, потом на Бориса,

– Да–да, полужёсткий, – оба уверенно закивали. Спасало, что контуры рисунка не давали возможности определить тип дирижабля.

И тут Борис вспомнил. Действительно, тогда в Париже, такой же словоохотливый, как Егор, только француз. Леон! Точно, Леон! Такой же живой, желающий доказать всему миру свою правоту. Борис уставился на спину впереди шагавшей Насти и восстанавливал события из детства.

…Боря, задрав голову, наблюдал как