Расколотая корона - Виктория Холт

лидер, лидер, которого бы они любили, уважали, которым восхищались… что тогда?» Когда он ехал рядом с отцом, восстание казалось невозможным. Но когда он оставался один, он все время думал о словах матери. Она была могущественна. Аквитания восстала бы за нее против ее мужа, если бы она того пожелала.

Он начал волноваться. Если ему удастся сбежать, он сможет отправиться к королю Франции и там собрать людей под свой стяг. Мать поможет ему, ведь она ненавидит мужа. Зачем ему ждать отца годами, пока он не станет стариком без всяких честолюбивых помыслов?

Отец, казалось, чувствовал в нем это бунтарство. Он держал его при себе, а по ночам настаивал, чтобы они спали в одной комнате.

— Это покажет всем, какими добрыми друзьями мы стали, — шутливо говорил он.

Генрих Молодой молчал. Он боялся выдать свои мысли.

Он прощупал одного-двух своих друзей. Готовы ли они последовать за ним? Они были осторожны. Они очень боялись королевских припадков ярости. Он уже отстранил нескольких рыцарей из свиты своего сына, сопроводив это грозными предупреждениями о том, что с ними случится, если он когда-нибудь застанет их за крамольными речами. И все же молодой король обладал большим обаянием, а его мать так сильно ненавидела отца, что, как говорили, поклялась больше никогда с ним не жить. Утверждали, что, уезжая в Аквитанию, она заявила, что никогда не вернется. В этом, безусловно, была доля правды, потому что архиепископ Руанский предупреждал ее, что если она покинет мужа, Церковь ее осудит, и это может привести к отлучению.

Алиенора так же мало заботилась о Церкви, как и ее муж, и проигнорировала упрек архиепископа. Но это показывало, как сильно она не любила его отца и что она будет готова помочь сыну в борьбе против него.

Более того, на короле все еще лежала тень подозрения, возникшая после убийства архиепископа Кентерберийского. Ходили шепотки, что Небеса не позволят ему преуспеть.

В таких обстоятельствах нашлись те, кто был готов поддержать молодого короля против старого, и первый, выяснив, кто эти люди, составил план побега.

Они добрались до замка Шинон. Это был изнурительный день пути, и Генрих-старший очень устал. Он сказал, что они лягут спать пораньше, чтобы хорошо выспаться перед ранним утренним отъездом.

Едва отец погрузился в глубокий сон, как Генрих Молодой встал с постели, поспешно оделся и пробрался в конюшню. Там уже были оседланы и ждали лошади, и он с несколькими своими верными рыцарями на большой скорости поскакал к французской границе.

***

Когда король проснулся и обнаружил, что его сын исчез, его ярость была безгранична. Он ревел на своих слуг, раздавая им тумаки направо и налево. Почему ему не доложили? Кто помог его сыну? Кто уехал с ним? Клянусь очами Божьими, они пожалеют, что родились на свет.

Но он быстро сообразил, что зря тратит время, давая волю гневу. Его сын, должно быть, направился к французской границе. Тот и сам на это намекал. Он будет искать убежища у Людовика, а это было последнее, чего хотел Генрих.

Он выкрикивал приказы. Они немедленно выезжают и меняют направление. Они едут к французской границе. Он разослал всадников в разные стороны и, вскочив на самого быстрого из своих коней, пустился в погоню.

Однако у Генриха Молодого была хорошая фора, и хотя его отец приложил все усилия, чтобы его догнать, ему это не удалось, и через два дня Генрих прибыл ко двору короля Франции.

Людовик был рад его видеть. На вечернем пиру, устроенном в честь Генриха, тот сидел по правую руку от короля Франции. Он сказал Генриху Молодому, что поддержит его притязания на Нормандию, ибо считает это справедливым. Юноша принес присягу на верность Людовику, своему сюзерену, и потому король считал его своим вассалом. Если он желает получить территорию, которая по праву принадлежит ему, то его дело правое, и король видит своим долгом помочь своему вассалу.

Генрих Молодой был в восторге. Он сделал первый шаг, и это оказалось сравнительно легко.

Когда король Англии узнал, что его сын находится при французском дворе и король Франции оказывает ему почетный прием, его гнев вспыхнул с новой силой.

Он отправил Людовику послание, в котором говорилось, что король Англии требует вернуть ему сына.

Ответ Людовика был таков: «Я не понимаю этого послания. Король Англии находится со мной. Если под королем Англии вы имеете в виду отца короля, то я не считаю его королем Англии. Я знаю, что прежде он был королем Англии, но он уступил свою корону сыну и более королем не является».

Получив это послание, Генрих закусил губы и принялся колотить себя по бедрам сжатыми кулаками, пока те не покрылись кровью и синяками.

Он злился как на себя, так и на своего сына и короля Франции.

Теперь он не сомневался, что величайшей его глупостью было позволить сыну короноваться.

***

Весть достигла Алиеноры Аквитанской, когда она проводила один из своих Судов любви, где ее трубадуры пели романтические песни и представляли на ее суд свои литературные труды.

Гонцы прибыли от французского двора, и она прервала пение, чтобы без промедления выслушать новости.

Услышав, что ее сын Генрих успешно бежал от отца, она радостно рассмеялась.

— Ликуйте! — вскричала она. — Он все-таки мой истинный сын. Он решил, что больше не будет терпеть узы тирании. Ах, как бы я хотела видеть лицо моего мужа, когда он получил эту весть. Сомневаюсь, что он когда-либо впадал в большую ярость. Довольно пения. Я хочу остаться наедине с сыновьями.

Когда несколько удрученные трубадуры удалились, она повернулась к Ричарду и сказала:

— Ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, что мы идем войной на моего отца.

— Генрих не должен быть глупцом. Уверена, он им не будет. Людовик направит его. Не сомневаюсь, что многие сплотятся под его знаменем. И вы, мои сыновья — да, и ты тоже, Джеффри, — должны без промедления присоединиться к нему, чтобы он знал, что вы его поддерживаете.

— Нам следует выехать немедленно, — сказал Ричард, и глаза его заблестели при мысли о битве, особенно о битве против отца, которого он ненавидел.

Джеффри тоже загорелся. В это время он всегда хотел следовать за Ричардом.

Она улыбнулась, переводя взгляд с одного на другого.

— Настал момент. Ваш брат скоро станет королем воистину.

Джеффри сказал:

— Наш отец — великий воин, матушка.

— Был. Не забывайте, что он убил архиепископа Кентерберийского.