Елизавета I - Маргарет Джордж

Когда Юрвен, старый лорд Бакхерст, сэр Генри Норрис и им подобные отправились отдыхать, мы с Эссексом наконец смогли потанцевать. Это была гальярда, танец, который когда-то я исполняла превосходно. Он включал в себя изрядное количество прыжков и выпадов и требовал сильных ног и умения держать равновесие. Я по-прежнему могла танцевать его, но взмокла гораздо быстрее, чем когда-то.

– Даже столько времени спустя мы все еще прекрасно танцуем вместе, – заметила я, когда мы проходили друг мимо друга.

Он ответил мне изумленным взглядом:

– «Все еще»? Я сказал бы «всегда».

– Всегда или не всегда, это зависит от вас, – сказала я. – Я исключительно постоянна. Это вы ветреник.

Праздники остались позади, украшения и прочие принадлежности – маски, посохи, единороги из папье-маше, занавеси для пьес – господин беспорядка увез на тележке на хранение в Кларкенуэлл-Грин, и мы вернулись к повседневной жизни. В ней пышные костюмы были неуместны, и скромно одетый Эссекс встретился со строго одетой мной в моих покоях. Пришло время поговорить об Ирландии.

– Как скоро, по вашим расчетам, вы будете готовы? – спросила я.

– Чтобы набрать людей, нужно время, – пожал он плечами. – Как и чтобы раздобыть провиант, в особенности сейчас, в зимнюю пору, и…

– Я не просила вас оправдываться, я попросила назвать мне сроки.

Мне не хотелось быть с ним резкой, но обсудить надо было очень многое.

– В марте, – сказал он. – Я буду готов в марте. Но расходы… У меня возникли затруднения…

– Вы и так по уши в долгах перед короной, несмотря на монополию на сладкие вина и все ваши земли. И вы хотите одолжить еще?

– Если бы вы могли пожаловать мне должность главы палаты феодальных сборов, которая освободилась после смерти Бёрли…

– Весьма прибыльная должность. Я пока не решила, как ею распорядиться. Эссекс, вам знаком библейский стих о том, что, чтобы претендовать на доверие в крупных вопросах, необходимо сперва доказать, что ты его заслуживаешь в мелочах? Ваши бесконечные, все возрастающие требования денег на покрытие расходов свидетельствуют о вашем неумении разумно и экономно ими распоряжаться, что едва ли вызывает желание выделять вам новые суммы.

– На мне лежит огромная ответственность, – возразил он. – Не могу же я целиком и полностью взять на себя финансирование войны. Рано или поздно это должно стать ответственностью государства.

– Государство и так ответственно. Я распродаю земли короны. Не говорите мне, что войну финансирую не я!

– Я не это имел в виду. Я имел в виду лишь, что рано или поздно…

– Я не стану требовать у вас вернуть те десять тысяч фунтов, что вы мне должны. Пока не стану. Это поможет?

– Да, определенно.

– Прекрасно. Но в конце концов вам все-таки придется их выплатить. Я не прощаю вам долг, я всего лишь даю отсрочку.

– Ваше величество прощает что бы то ни было крайне редко.

– Вы заметили? Так зарубите это себе на носу.

Вот и пришло время высказать вслух то, что мне было известно. На самом деле, давным-давно пора было это сделать. Я поднялась, отдавая себе отчет в том, что рядом со мной он производит впечатление великана. Не важно.

– Вы повели себя по отношению ко мне перед Тайным советом как изменник. Вы знаете, что я имею в виду. Я также наслышана об оскорбительных замечаниях в мой адрес, которые вы позволяли себе как в разговорах, так и в письмах и которые можно расценить как изменнические. За моей спиной вы насмехались надо мной, ставили под сомнение мои качества и принижали меня. Если вы считали, что ваши слова никогда не дойдут до моих ушей, вы крайне наивны.

Его лицо напоминало маску наподобие одной из тех, в которых он так недавно появлялся на рождественских празднествах. Он молча смотрел на меня.

– Так вот, позвольте мне кое-что сказать вам, и слушайте внимательно, потому что повторять я не стану. Я проглотила оскорбления, направленные против меня лично. Но предупреждаю вас, в тот миг, когда вы хоть слово скажете против моей власти, вам придется иметь дело с законом, и мои чувства не будут играть при этом никакой роли. Вы вступаете на зыбкую почву.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – произнес он.

– А я думаю, что прекрасно понимаете. Я не хотела казнить Марию Шотландскую. Но этого требовал закон. Она посягнула на мою власть.

Роберт издал нервный смешок:

– Если недалекие люди усматривают какое-то сходство между мной и Болингброком или развешивают плакаты о моем происхождении, при чем тут я? Разве справедливо наказывать меня за их действия?

– Нет, но вас пока что никто и не наказывал. Я не о том, что говорят и делают другие, а лишь о том, что говорите и делаете вы. – Я почти чувствовала, как лихорадочно мечутся сейчас за щелочками его суженных глаз мысли. – Ладно, довольно об этом. Мы друг друга поняли. Теперь что касается ваших назначенцев в Ирландию. Кто у вас на примете?

Довольный, что опасная тема осталась позади, он широко улыбнулся:

– Я предлагаю назначить маршалом армии и членом Ирландского государственного совета моего отчима сэра Кристофера Блаунта.

– А разве у него есть необходимый опыт?

Муж этой потаскухи Летиции! Я подозревала, что если у него и был какой-то опыт, то исключительно в наставлении рогов Лестеру.

– Он хороший солдат. Возглавлял колонну сухопутных войск в Кадисе и Фару и хорошо зарекомендовал себя в Азорском походе. Ему под сорок, возраст, с одной стороны, достаточно солидный, чтобы обладать авторитетом у подчиненных, а с другой стороны, достаточно молодой, чтобы плечом к плечу сражаться рядом с ними на поле боя. И хотя я не могу быть в этом точно уверен, сдается мне, что он оказывал кое-какие услуги Уолсингему. Он воспитывался в католической вере и был вхож в их круги, что делало его ценным осведомителем. Но, разумеется, он не может говорить об этом вслух.

– Нет, – отрезала я. – Нет, он неподходящая кандидатура.

– А мне кажется, самая что ни на есть подходящая, – нахмурился Эссекс. – И я лично видел его в деле.

– А я не видела, вы ведь это хотите сказать? Нет, меня там не было. Но для того, чтобы это понимать, вовсе не обязательно где-то находиться. Он может служить в чине офицера, и не более. И в Ирландском совете тоже нет.

– Как скажете. – Слова его выражали покорность, а вот тон отнюдь нет. – Я предлагаю Генри Ризли, графа Саутгемптона, на должность моего шталмейстера, командующего кавалерией.