Зажги свечу - Мейв Бинчи

Элизабет внезапно поцеловала его:

– Если бы не мои курсы, я бы никогда тебя не нашла. Подумай об этом!

– Да, но если ты продолжишь их вести, то как бы ты не нашла кого-нибудь другого! – почти повеселел Генри.

– Ты ведь знаешь, именно поэтому я и продолжаю их вести!

* * *

Эшлинг и Элизабет шли с коляской по Баттерси-парку. Эйлин так плотно закутали, что сложно было понять, получает ли она хоть какую-то пользу от весеннего солнышка. Эшлинг сказала, что в любом случае взрослым не помешает немного размяться. Как обычно, они присели на скамейку, чтобы выкурить сигарету.

– Испортили всю пользу от здоровой прогулки! – в очередной раз пошутила Эшлинг, радостно прикуривая.

– Разве Джонни не пытается заставить тебя бросить курить?

– С ним я почти не курю, всего по одной после еды, и постоянно чищу зубы. Нынче он не так часто достает меня назиданиями. Да ладно, это временно, он все равно снова начнет.

– Нет, – возразила Элизабет, – не временно. Все, что делает Джонни, он делает осознанно. Он не вернется к сигаретам.

– То, что я с Джонни, никак не повлияло на наши отношения? – спросила Эшлинг.

– Никак, абсолютно никак. Честное слово.

– Да, ты тогда сразу так и сказала… И я знаю, что у тебя нет сожалений. В конце концов, именно ты от него ушла.

– В каком-то смысле да…

– Когда ты видишь меня с ним, когда я тебе все рассказываю, у тебя не всплывают воспоминания о хороших временах? Как оно было в самом начале?.. Понимаешь, это единственное, в чем я не уверена…

– Не уверена в чем? Во мне?

– Да. Я знаю, как ты относишься к Генри и Эйлин, и знаю твою жизнь чуть ли не так же досконально, как свою собственную, но не знаю про Джонни. Если когда-то ты была к нему настолько сильно привязана, то как получилось, что к моменту моего появления здесь ваши отношения превратились в шутливую дружбу?

– Потому что других вариантов быть не могло…

– Вот я как раз про это. Ты не сожалеешь о случившемся? Ты не хотела бы… ну… не знаю… выйти за него замуж и чтобы у вас все было хорошо?

Элизабет выдохнула длинную струйку дыма:

– Я постараюсь быть настолько честной, насколько умею, не буду играть словами. Для меня подобные желания не имеют смысла, как если бы я хотела, чтобы квадрат превратился в круг или чтобы трава из зеленой стала синей. Это бессмысленно, потому что невозможно.

Воцарилось молчание.

– Вы столько времени встречались, ты испытывала к нему такие глубокие чувства, неужели сейчас у тебя нет ревности или зависти? Не мечтаешь, что если бы ты была свободна…

– Нет! – решительно заявила Элизабет. – Нет, я говорю то, что думаю, и хочу, чтобы ты поверила моим словам.

– Наверное, я никогда не смогу этого понять, – сказала Эшлинг, когда они встали и продолжили путь. – Впрочем, ты влюблялась уже два раза, а я – ни одного.

– Разве ты не влюблена в Джонни?

– Нет. Он мне нравится, но это не любовь – не та любовь, когда для любимого готовы на что угодно. Я не ставлю его интересы выше собственных…

– Пока не ставишь.

Дорогая Элизабет,

я выполнил твою просьбу, и впечатления не слишком приятные. Надо сказать, санаторий действительно шикарный, очень дорогой, а все сотрудники мямлят так, словно прожевать забыли.

Я сказал, что хотел бы узнать про мистера Мюррея от имени посредника, который интересуется, может ли его жена приехать к нему повидаться. О нет, они не хотели ничего говорить. Тогда я сообщил им некоторые подробности, попросив не передавать их его семье в Ирландии. Я сказал, что встречался с ним на свадьбе и хотел бы возобновить наше знакомство.

Он сидел в саду под надзором медбрата. Вид у него ужасный: одновременно полнее и худее, чем раньше. Лицо выглядит опухшим, а шея – тонкой и покрыта складками кожи. Он меня не узнал. Тогда я напомнил ему, что мы познакомились на твоей свадьбе, но, похоже, он все забыл.

Я сказал, что живу неподалеку и могу заглянуть к нему разок-другой, и он ответил, что как мне будет угодно. Когда старая карга, которая там вроде как командует, увидела, что я его действительно знаю, то немного оттаяла и разговорилась. Она заявила, что он никогда оттуда не выйдет. Не в открытую сказала, но смысл именно такой. Элизабет, там еще хуже, чем в больнице, где была твоя бедная мама, так как они притворяются обычным санаторием, а на самом деле среди пациентов везде ходят медбратья, стараясь не бросаться в глаза. У меня от этого места мурашки по коже, и если ты не против, то я бы предпочел больше туда не ходить. Тони уже не человек, от него одна видимость осталась.

Целую тебя, Генри и прелестную Эйлин,

Гарри

– Я попросила Гарри сходить посмотреть на Тони, – сказала Элизабет.

– Зачем? – удивилась Эшлинг.

– Тони занимает слишком много места в твоей жизни, чтобы просто отрезать и выбросить.

– Только не говори мне, что ты хочешь, чтобы я к нему поехала… После всего, что я тебе рассказала…

– Нет, конечно, но… мы должны знать, как у него дела.

– И что по этому поводу говорит Гарри?

– От него одна видимость осталась.

– Боже!

* * *

Джонни предложил Эшлинг попросить отпуск на месяц, чтобы поехать в Грецию.

– На такой работе, как у меня, никто не получает отпуск на целый месяц. Мне еще повезло, что они согласны дать мне три недели. Я уже брала две недели на Рождество, помнишь, когда мы ездили в Корнуолл.

– То было в прошлом году, а это в этом!

– Да, но я не могу уехать на целый месяц…

– Сентябрь в Греции прекрасен.

– Я спрошу, но даже не знаю… Не хотелось бы их разозлить.

– Послушай, я уезжаю на месяц, а ты поедешь на столько, на сколько сможешь, хорошо? Тогда никаких проблем не будет.

Разумеется, Джонни был прав, но Эшлинг почему-то разозлилась. Ей казалось, что причина для поездки в Грецию вовсе не в том, что Джонни хочет провести время с ней. Он поехал бы туда в любом случае.

* * *

Отец сожалел, что Эшлинг бросила учиться играть в бридж. Она очень смышленая, и из нее получился бы хороший игрок. Элизабет объяснила, что причина в отношениях Эшлинг с Джонни Стоуном.

– Не может быть! – поразился отец. – С твоим парнем Джонни Стоуном?

– Да, он когда-то был