Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Он сам не заметил, как брезгливо отодвинулся, когда Будулаев, повернувшись, задел его коленом сквозь одеяло.

—  Помнить должны вы,— твердо сказал Жунид.— В ваших интересах говорить, а не молчать. Итак — кто в шай­ке? Кто главарь?

—  Барон. Кто еще? Он — пахан и есть. Зубер... Был Даша-Гирей.

—  Почему был?

—  Он недолго. Сначала Хапито заявился. Потом чегото с Феофаном не поделили и Паша наладился в Новорос­сийск...

—  Еще.

—  Ну, я сам, Хапито...

—  Рахман?

—  Он совсем мало. Не доверял ему Феофан. Думсал, стукач. Проверить хотел.

—  На чем же он его проверил? На ограблении кассира Шахарской фабрики?

—  То не мое дело. Слыхать слыхал, а так оно или нет — не знаю.

—  Кто убил инкассатора? В Дербенте. Шестнадцатого апреля?

Будулаев замотал головой.

—  Знаю только, что дня за два перед тем Хапито и Паша- Гирей нагрянули к барону. Мировая пьянка была.

—  Здесь, в Черкесске, кто связан с шайкой?

—  Улита. Но Феофана она в глаза не видала. Никого дербентских не знает.

—  Кто вас подослал вчера? Кто поручил убрать меня? Или, может быть, медэксперта?

—  Не-е-е,— Парамон пошевелил ногой и, скривился от боли.— Не ее. Барон сперва сказал, чтобы я припух в Дер­бенте и не совал носа сюда. А опосля чего-то у них там пе­ретасовалось. Буй притопал, и они с Феофаном пошли к Омару...

—  Алексей Буеверов?

—  Он. Тоже — сука. Газиза тогда пришил, а сам раско­лолся. Ты про то помнишь, начальник, старое дело...

—  К Буеверову мы еще вернемся. Продолжайте — кто вас подослал?

— Барон. Кто же еще? Зубера твои огольцы сцапали. Ему барон припухать велел, а потом говорит, дуй в Черкесск, за тем самым колечком...

—  Что сказал Феофан, посылая вас?

—  Дал машинку. Пока, говорит, Шукай живой по земле ходит, не вертайся. Я за тобой, майор, двое суток мотался. А тут перепутал или что — не знаю. Промазал, выходит.,,

—  Стреляли вы в судебно-медицинского эксперта Зулету Хасановну Нахову,— сказал Жунид, изучающе глядя на Парамона.— Вас ввела в заблуждение фуражка, которую она надела.

—  Вон оно чего. Надо же...— на туповатом лице Будулаева появилось некоторое подобие улыбки.— Спутал, зна­чит...

— Ну, и сволочь,— прошептал Сугуров, не сдержавшись и добавил еще фразу по-цыгански.

Будулаев удивленно воззрился на него.

—  Чавел, что ли?

—  Цыган я,— сказал Арсен, презрительно скривив губы.— А ты позоришь все цыганское племя.

—  Не лайся. Скажи ему, майор! Нет такого закона ла­яться!

—  Ишь, какой законник,— усмехнулся Шукаев, закури­вая, и успокаивающе кивнул Сугурову.— Вернемся к делу, Будулаев. У нас нет времени. Вам сказали, почему вы долж­ны убить меня?

—  Сказали. Сказали, что мы все у тебя на крючке. Шевельнешь пальцем — и хана.

—  Где сейчас Буеверов?

—  В той хате, где меня Феофан прятал.

—  Дербентская, 21?

—  Ну, ты даешь! — искренне изумился Парамон.— Все, что ли раскопал?

—  Почти. Немного осталось.

—  Дока ты, майор.

— Кто выкрасил вам волосы в день ярмарки? Будулаев снова усмехнулся, посмотрел на Шукаева и покачал головой.

—  Не зря, видать, Феофан велел тебя пришить, началь­ник. И это усек...

—  Отставить болтовню,— посмотрев на часы, негромко, но резко сказал Шукаев.— Отвечайте йа вопросы коротко и точно.

—  Улита.

—  Откуда вам известно, что мы ее арестовали?

—  А Буй на что? Он сказал барону, что ихняя малина накрылась.

—  Все? Что еще можете добавить?

Парамон откинулся на подушку. Лицо его снова приня­ло угрюмое выражение.

—  А ничего. Что тут добавлять. Дурак я был, дурак остался.

—  Почему же такое самоуничижение?

—  «Само» .. что?

—  Почему себя дураком обозвал?

—  А потому. При Асфаре объедками жил, бока подстав­лял и теперь не краше. Башли, так те — барону, Хапито или Паше-Гирею, а нам с Зубером — шиши позолоченные...

—  Кто снабдил Гумжачева восточным костюмом?

—  Чего?

—  Халат, феску и чувяки — кто дал Хапито?

—  Она же. Улита. Из театра брала.

—  Почему вам не доверяли торговлю фальшивыми дра­гоценностями?

Парамон несколько секунд недоверчиво смотрел на Шукаева.

—  Опять темнишь, начальник? Какие еще фальшивые? Феофан сказал — у Омара Садыка все в ажуре, как на мо­нетном дворе...

—  Значит, от вас даже Нахов это скрывал,— сказал Жунид.— Кстати, Фатимат Паритова знала вас? Вы ее?

—  Не-е-е. Коли б знала, разве бы я пошел с Зубером?

—  Ну, вот еще одно доказательство, что ваши главари не доверяли вам. Если хотите знать, Зубер Нахов, а позднее Хапито Гумжачев, он же Саду Кади, через Паритова сбывали в магазин золотые и серебряные вещи с поддельными камня­ми. Паритовы делились с ними барышами. Вас держали на подхвате.

Лицо Парамона медленно наливалось краской. Он еще не верил и буквально съедал Жунида глазами.

—  Сомневаетесь? Могу сейчас же устроить вам очную ставку с продавщицей и с Зубером Наховым тоже. Правда, он менее разговорчив...

—  Врет, собака! — брызгая слюной, закричал Парамон.— Будет он говорить в свой срок! Ах ты, сука! Значит, и здесь мне чайник навесили!

—  Успокойтесь, Будулаев!

—  Гады! — цыган с силой хлопнул по подушке своей огромной ладонью — застиранная наволочка и старый напер­ник лопнули разом, и из подушки полез грязноватый сваляв­шийся пух.— Ладно, майор! Раз они так, скажу и то, чего не хотел. Запомни: на Дербентской, 21, в доме подвал есть, а из него ход в соседский. Тот, другой подвал, пустой... окон из него три и все в разные стороны...

—  Хорошо, я приму к сведению. Может, вспомните, кто убил инкассатора?

—  Не-е, майор. Байки разные слыхал, а так — не знаю. Дело-то нешуточное, чтоб зря вякать.

Времени оставалось совсем немного, и Жунид так спе­шил, возвращаясь пешком в управление, что даже трениро­ванный Сугуров с трудом за ним поспевал.

Дараев ждал их в кабинете Виктора Ивановича.

—  Ну, что ж, товарищи,— сказал Гоголев, жестом при­глашая всех садиться.— По всему видно — наступает время решительных действий, как говорят теперь в сводках. Улик и вещественных доказательств у вас, Жунид Халидович, пре­достаточно, пятеро арестованы — Бекбоев, Нахов, Щеголевы, Будулаев. Надо брать быка за рога. Вот и Вадим Акимо­вич сегодня при мне допрашивал эту дамочку... Улиту. При­перли ее к стенке... Расскажите, Вадим Акимович.

—  Только в двух словах,— попросил Шукаев, глядя на часы. Времени — в обрез.

—  Возились мы с ней долго,— сказал Дараев.— Хоро­шо, что ты позвонил об аресте Будулаева. Я сказал Щеголевой, при каких обстоятельствах ты его взял. Тут она и раз­вязала язык. Сама она, конечно, не в курсе всех их дел, но прекрасно знала, что содержит самый натуральный притон для уголовников. С Рахманом у нее шашни, а Васюковой он про­сто крутил голову, добывая через нее нужные ему сведения о том, что делается в управлении...

—  Этот факт еще будет у нас предметом особого разго­вора,— помрачнел Гоголев.— В аппарате — осведомитель бандитской шайки! Каково, а?

Выждав вежливую паузу, Дараев продолжал:

—  Парамона она знает давно: он частенько ночевал у них, наведываясь из Дербента. Иногда, видимо, приторговывала ворованными вещами, которые он привозил, но не признает­ся в этом. Бывали там и Зубер Нахов, и Хапито. Последний имеет еще одну кличку — Сату Кади.

—  Я знаю.

—  Этого привечала мать Улиты Евдокия Щеголева. Кста­ти, она ей не родная мать... Турецкий маскарад для Гумжачева младшая Щеголева позаимствовала в театральной кос­тюмерной.

—  Откуда в доме охотничьи принадлежности и сапоги?

—  Из вещевого мешка Буеверова: он передал все это Рахману .. Фибрового чемодана, говорит, не видела, не зна­ет ничего о том, куда исчезал Рахман.

—  Даты его отсутствия уточнил?

—  Да. Он уволился 14 июня и отсутствовал, по словам Улиты, больше недели. Во всяком случае, война уже началась, когда он вернулся. Но вернулся не домой, а к ней. И, судя по всему, на улице днем старался не появляться...

—  Чемоданчик с деньгами надо искать в Дербенте,— уверенно сказал Жунид.— Тратить тих они пока не рискну­ли: финансовые и торговые учреждения до сих пор не име­ют сведений о появлении в обращении купюр с зарегистри­рованными номерами...

—  Еще Сергей Тимофеевич рассылал уведомления с эти­ми номерами,— вставил Гоголев.

—  Ты думаешь, Бенбоев отвозил деньги? — спросил Вадим.

—  Думаю. Судя по показаниям пасечника Юсуфа, под­вода, на которой сидели убийцы, направлялась в ШаХар. В районе пасеки другой дороги нет. Значит, мы не ошибаемся в том, что это были Бекбоев, Буеверов и кто-то третий. Почти уверен, что это не Будулаев. Они и отвезли награбленное к Рахману.