Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев

окрестностям. Но там все и вовсе было непонятным: то ли они охотились на хезбалонов, то ли хезбалоны на них. Впрочем, на самом деле особо не трепались. Да еще и правила игры постоянно менялись.

И все же их основным занятием вне базы оставались дороги. Главной из этих дорог была стратегическая дорога, соединявшая высокогорные базы Бофор и Длаат с базой Наркис на самой границе Израиля и Ливана. Обе относительно дальние базы, фактически военные крепости, находились в глубине Ливанских гор и подвергались постоянным атакам; наличие дороги, по которой можно было передвигаться, для их эффективного функционирования играло едва ли не решающую роль. А кто и что заминировал за ночь или в тумане на узких дорогах, ветвящихся по горным ущельям, частично каменистым, частично покрытым кустарником, узнать было принципиально невозможно, несмотря ни на какие приборы ночного видения. Вот именно эти стратегические дороги и прикрывала Гальгалит. Так что регулярное развлечение ее гарнизона называлось «открытием трассы»; этим, собственно, занимались все базы; разница была лишь в том, какое место это времяпрепровождение занимало в общей оперативной деятельности. У некоторых баз были и такие дороги, на которых приходилось открывать лишь несколько сотен метров, но подобные дороги были обычно вспомогательными. В любом случае в этом никакой спецназ им был не помощник.

Почти всегда порядок следования был таким: сначала «следопыт», потом двумя шеренгами по обеим сторонам дороги пехота, то есть в данном случае как раз они, парашютисты, обычно человек восемь-десять, с большими интервалами между ними, потом, если нужно, танк или еще какая-нибудь бронетехника; в случае чего группа прикрытия. Менялась обстановка; соответственно, старались корректировать и образ действий; если было необходимо, вызывали саперов, пару раз саперы приезжали с собакой. Но в целом ядро этого движения оставалось неизменным. Все это было довольно нервно и не очень приятно; да и привыкнуть к этому было сложно. Они чувствовали себя живыми мишенями, предсказуемо двигающимися по одной и той же дороге. Автоматы, снятые с предохранителей. Ненавистная изматывающая рутина. В один из таких дней, глядя на осторожно идущего впереди пса, он вспомнил пса Ваню. Почему-то в тот момент больше всех Мите захотелось увидеть именно его; а еще, впервые за такое долгое время, он подумал: «Интересно, как там Катя? Помнит ли она еще, как меня звали?» Он представил, как она идет по набережной, мимо гранитных парапетов и ступеней, спускается к самой воде, а ветер треплет ее волосы и раздувает куртку. Он отчетливо помнил ее такой, минутная вспышка памяти, через секунду она его заметит и повернется к нему лицом; в памяти вспыхнули ее тонкие черты. Помнит ли она его? В том, что его помнит пес Ваня, Митя не сомневался. Тем временем они продолжали медленно двигаться вперед. И тогда Митя подумал: «А что, если вся наша жизнь – вот такое открытие трассы?» Эта мысль была столь ясной, звонкой, отчетливой и тревожной, что Мите захотелось ею поделиться. Он понял, что от общего переутомления, почти постоянного ощущения опасности и нехватки сна он начинает выпадать из реальности. Постарался взять себя в руки.

Как ни странно, эта мысль не оставляла его; в первое же свое возвращение в Иерусалим он рассказал о ней Аре. Но Аря не обратила на нее внимания. Ее ужаснули подробности их жизни среди Ливанских гор, и Митя пообещал себе ничего ей больше не рассказывать. «Она волнуется за меня и поэтому не понимает главного», – сказал он себе тогда. Митя подумал, что надо рассказать об этом бабушке, что она его обязательно поймет; но он обнаружил, что бабушка ему так и не написала. Митю это удивило, обеспокоило и расстроило. Он дважды спросил Арину, не звонила ли бабушка, не пропустила ли Арина бабушкино письмо, прошелся по соседям, спрашивая, не получили ли они письмо по ошибке, проверил свои старые адреса, узнал в армии, каков порядок пересылки писем солдатам. Снова позвонил в Германию, но на этот раз ему вообще никто не ответил. Поскольку на следующий день ему нужно было возвращаться на базу, Митя написал деду Илье в Москву. Он не писал ему раньше, потому что не хотел волновать его чрезмерно; боялся того, что, как человек военный, дед поймет слишком многое из того, что Мите не хотелось рассказывать. По крайней мере, сейчас, пока он оттуда еще не вернулся. «Скажи мне, – спрашивал он деда теперь, – ты помнишь военные дороги? Были ли они похожи на те дороги, которые ты встретил потом? Говорил ли ты о них? Почему никогда не рассказывал о них нам? Или твои дети тебя не спрашивали? Как так получилось, что они ничего не понимают? Мне так хочется с тобой поговорить». Но дед тоже ничего не ответил, и Митя написал ему снова. Потом перестал писать.

« 3 »

Тем временем их 101-й парашютно-десантный батальон вывели из Ливана и снова отправили на учения. Таковы были правила; в восточном секторе на время учений их заменяли горные стрелки, Голани, а потом они сменяли горных стрелков, когда на учения отправляли уже их. В период учений Митя гораздо чаще бывал и в Иерусалиме, и в Тель-Авиве; относительно много развлекался, болтался по ночным клубам и барам, но как-то так ни к чему не привязался, ни к чему не прикипел. Даже с Арей он виделся все меньше, и ее относительное равнодушие, действительное или только кажущееся, задевало его все глубже. Что касается девиц, то с этим было еще хуже. Знакомился он с ними относительно легко, и не только знакомился, а вот понимали они его плохо, если он, конечно, под них не подстраивался, или не понимали вовсе, особенно бывшие советские девицы.

– Ты что, не смог отмазаться? – с сочувствием спросила одна из них. – Ты же как бы программист, а для работы в частном секторе это вообще не играет значения?

Ивритские девицы обычно понимали происходившее гораздо лучше, но и им о том, как оно там за Стеной, рассказать Митя уже не мог; к тому же было понятно, что ждать, пока закончатся его приключения, они не собираются. Да и не встретил он никого, кого бы ему захотелось попросить, чтобы она дождалась конца его следующей ходки. «Наверное, в девятнадцать лет это проще», – как-то подумал он.

Неожиданно в один из вечеров позвонила Ася, спросила, как он, и попросила о встрече. Следующим вечером они встретились в кафе, Ася спросила, что он будет пить, и сразу же заказала алкоголь. Его это удивило.

– Ася, я очень рад вас видеть, – сказал Митя, он действительно был очень