Суждения и беседы «Лунь юй» - Конфуций

забывает данного слова о налаживании мирной жизни —

такого тоже можно считать совершенным человеком.

XIV, 13

Учитель спросил у Гунмин Цзя[125] о Гуншу Вэньцзы[126]:

– Верно ли, что он, Ваш Учитель,

не говорит, не смеётся и не берёт?

Гунмин Цзя ответил:

– Тот, кто сказал об этом, во многом ошибается.

Учитель говорит ко времени,

и окружающим не режут слух его слова.

Смеётся, когда весело,

и людям не мешает его смех.

Берёт по справедливости,

и людей не отягчает взятое.

Учитель сказал:

– Вот как! Неужто он таков?

XIV, 14

Учитель сказал:

– Цзан Учжун просил правителя Лу оставить потомков

управлять бывшим его владением Фан.

Хотя и ходят слухи, что он этого не домогался у государя,

я этому не верю.

XIV, 15

Учитель сказал:

– Цзиньский Вэнь-гун[127] лживый и непрямой,

циский Хуань-гун[128] прямой и не лживый.

XIV, 16

Цзы Лу сказал:

– Когда Хуань-гун убил своего брата княжича Гунцзы Цзю,

наставник брата Шао Ху покончил с собой,

а другой наставник брата Гуань Чжун этого не сделал.

Спрашивается:

что же, Гуань Чжун не человеколюбив?

Учитель ответил:

– Хуань-гун девять раз объединял всех удельных князей,

не прибегая к военной силе,

в этом сказалась мощь Гуань Чжуна.

Кто с ним сравнится в человеколюбии!

Кто с ним сравнится в человеколюбии![129]

XIV, 17

Цзы Гун спросил:

– Гуань Чжуна нельзя считать человеколюбивым?

Ведь когда Хуань-гун убил княжича Гунцзы Цзю,

то Гуань Чжун не только не покончил с собой,

но ещё и стал у Хуань-гуна советником.

Учитель сказал:

– Когда Гуань Чжун стал советником, то сделал

Хуань-гуна гегемоном над удельными князьями,

объединил Поднебесную,

народ и до сей поры пользуется его благодеяниями.

Если бы не Гуань Чжун, мы все ходили бы

с распущенными волосами и запахивали полу

на левую сторону.

Разве мог он думать так, как думают простолюдины,

которые кончают с собой в канавах и остаются безвестными?

XIV, 18

Сановник Чжуань, подданный Гуншу Вэньцзы,

вместе с Вэньцзы возвысились при дворе князя.

Учитель, услышав об этом, сказал:

– Можно назвать Вэньцзы культурным (вэнь)!

XIV, 19

Учитель назвал вэйского Лин-гуна не обладающим Дао.

Канцзы спросил:

– Если это так, то почему его царство не гибнет?

Учитель ответил:

– У него Чжуншу Юй ведает приёмом гостей,

Чжу То ведает жертвоприношениями в Храме Предков,

Ван Суньцзя командует войсковыми соединениями.

Если это так, то как же его царство погибнет?

XIV, 20

Учитель сказал:

– Что обещают с лёгкостью бесстыдной,

То исполняют редко и с трудом.

XIV, 21

Когда Чэнь Чэнцзы[130] убил Цзянь-гуна[131], Конфуций,

совершив омовение, прибыл во дворец и сказал Ай-гуну:

– Чэнь Хэн убил своего государя, прошу покарать его.

Ай-гун сказал:

– Доложи трём сановникам.

Конфуций сказал самому себе:

– Так как я занимаю место за сановниками,

то не смел не доложить.

А государь сказал: «Доложи трём сановникам».

Он прибыл к ним и доложил, но те ответили отказом.

Конфуций сказал:

– Так как я занимаю место за сановниками,

то не смел не доложить.

XIV, 22

Цзы Лу спросил о службе государю.

Учитель ответил:

– Не лги и увещевай его.

XIV, 23

Учитель сказал:

– Благородный муж стремится к высшим совершенствам,

маленький человек удовлетворяется низменными благами.

XIV, 24

Учитель сказал:

– В древности учились для совершенствования себя,

а нынче учатся для утверждения среди других.

XIV, 25

Цюй Боюй[132] послал человека к Конфуцию.

Конфуций усадил его напротив и спросил:

– Чем озабочен твой господин?

Тот ответил:

– Господин хотел бы приуменьшить свои промахи,

но ещё не достиг этого.

Когда посланник ушёл, Конфуций воскликнул:

– Вот так посланник!

Вот так посланник!

XIV, 26

Учитель сказал:

– Пока не встал на следующий пост,

не размышляй и об его уставе.

Цзэн-цзы пояснил:

– Благородный муж не задумывается о предписаниях,

что вне его поста.

XIV, 27

Учитель сказал:

– Благородный муж стыдится,

когда дал слово, а на деле нарушает его.

XIV, 28

Учитель сказал:

– Дао благородного мужа исчисляется тремя положениями,

я не дотягиваю до них:

благородный муж, будучи человеколюбивым, не печалится,

будучи знающим, не сомневается,

будучи храбрым, не робеет.

Цзы Гун заметил:

– Это-то и есть Дао Учителя.

XIV, 29

Цзы Гун (Цы) сравнивал людей.

Учитель сказал:

– Цы, разве это достойно?

Что касается меня, то я не бездельник.

XIV, 30

Учитель сказал:

– Не печалься, что люди не знают тебя,

печалься о своей неспособности.

XIV, 31

Учитель сказал:

– Не знать, что обманут, не ведать, что не поверят,

и всё же предугадывать это —

вот что такое мудрость!

XIV, 32

Вэйшэн Му[133], обратившись к Кун-цзы, сказал:

– Цю, что так раскудахтался,

никак хочешь явить свое красноречие?

Кун-цзы ответил:

– Не смею красноречием блистать,

мне болью отдается грубость.

XIV, 33

Учитель сказал:

– Превосходный конь не за силу славится, а за свой нрав.

XIV, 34

Некто спросил:

– Каково, если «добродетелью отвечать на зло»[134]?

Учитель ответил:

– Зачем отвечать добродетелью?

На зло отвечай справедливостью,

а на добродетель отвечай добродетелью.

XIV, 35

Учитель сказал:

– Нет таких, которые бы знали меня!

Цзы Гун спросил:

– Что значит, нет таких, которые бы знали Учителя?

Учитель ответил:

– Не ропщу на Небо, не презираю людей,

начинаю от низшего, достигаю высшего.

Тот, кто знает меня, так это Небо!

XIV, 36

Гунбо Ляо[135] оклеветал Цзы Лу перед Цзисунем.

Цзыфу Цзинбо[136] сообщил об этом Учителю:

– Сей почтенный муж, Цзисунь,

был основательно введён в заблуждение Гунбо Ляо,

а у меня ещё и теперь достанет сил,

чтобы выставить труп Гунбо Ляо на базарной площади.

Учитель сказал:

– Осуществится ли Дао – на то судьба;

Не осуществится Дао – на то тоже судьба.

А Гунбо Ляо, он что, судьба?!

XIV, 37

Учитель сказал:

– Достойный удаляется от мира,

За ним – бегущий из страны,

Потом – кто не привечен во дворце,

И, наконец, – кто не уважен словом государя[137].

И добавил:

– Так поступили семеро[138].

XIV, 38

Цзы Лу заночевал у Каменных Ворот.

Утром привратник спросил у него:

– Кто ты, откуда?

Цзы Лу ответил:

– Иду от Конфуция.

Привратник сказал:

– А, это не тот ли, кто знает, что невозможно умиротворить

Поднебесную, и всё же не отступает от этого?

XIV, 39

Однажды, находясь в Вэй, Учитель бил в каменный гонг.

Некто с корзинкой за плечами, проходя мимо ворот дома

Конфуция, сказал:

– В ударах слышится призыв души к вниманью!

Затем послушал немного и сказал:

– Вот дикое упрямство!

Коль не идут тебя узнать, то прекрати и