Шкура белого бизона - Джеймс Уиллард Шульц

По пути мы пугали множество стад бизонов и антилоп. Я заметил, что никогда не находился среди столь больших и многочисленных стад.

– Верно, – сказал на это Красный Рог, – но когда было, чтобы мы, живя в своей богатой дичью стране, не воевали с кри, Перерезающими Горло, Воронами и другими, чтобы держать их подальше от наших гор и равнин?

Мы шли на юго-восток. После полуночи мы пересекли несколько поросших соснами хребтов, а перед рассветом переправились через Итсиски Отсоп Тактай – ручей Он Их Убил. Такое название он получил потому, что несколько женщин пикуни, добывавших красную охру на его обрывистом берегу, погибли, когда высокий берег обвалился на них. Белые называют его ручей Армелла. Стивен Армелл, служивший одно время в Американской Меховой компании, имел торговый пост в том месте, где ручей впадает в Миссури. Мы остановились у его истока, на северном краю Снежных гор, рядом с Нитси Стаки – Одиноким Холмом.

Перед самым рассветом мы закончили завтрак, и Безумное Перо заметил, что мы находимся в очень опасном месте, потому что вражеские военные отряды проходят через эту часть страны и всегда останавливаются именно здесь, устраивая наблюдательный пост на вершине холма. Разумеется, и наши военные отряды поступают так же. На это Апси предложил, что мы с ним поднимемся наверх, и там по очереди будем дежурить. На это никто не возразил, и мы сразу туда отправились – прошли нижнюю, поросшую лесом часть, потом по крутому склону, сложенному из чёрных камней, и вскоре после рассвета достигли вершины, на которой прежними военными отрядами было сложено укрытие, позволявшее оставаться незамеченным и защищающее от ветра. Мы вошли в него, сели и стали обозревать самый величественный пейзаж из всех мною виденных.

От холма на север равнина плавно понижалась до широких черных оврагов вокруг Миссури, а от неё продолжалась ещё на тридцать миль, повышаясь до самых Малых Скалистых гор; на их восточном краю возвышался холм Волосатая Шапка – ровный, высокий, поросший соснами, один их самых красивых на всем Северо-Западе. К востоку от нас была долина реки Устричных Раковин, которую черноногие называли Южной Медвежьей рекой, а за ней лежала бесконечная равнина, на самом горизонте которой виднелись вершины Бизоньих холмов. К западу, рядом с нами, извивалась заросшая соснами долина ручья Армелла, уходящая на север к Миссури, а за ними, далеко на западе, возвышались над поросшими соснами хребтами вершины гор Высокого Леса. А невдалеке за нашими спинами возвышались горы, которые из-за их покрытых снегом вершин черноногие называли Куон Истакитс – Снежными горами.

Удивительная, прекрасная равнина лежала перед нами. Трудно было поверить, какое количество животных пасется на ней: от самого подножия холма к северу до Миссури и к востоку до реки Устричных Раковин видны были бесчисленные стада – сотни и тысячи животных. Одни из них паслись, другие отдыхали, некоторые длинными колоннами шли на водопой. Не тревожимые человеком, они вели ту жизнь, к которой привыкли. Апси взял мою подзорную трубу и, возвращая ее мне, сказал:

– За Большой рекой и за Южной Медвежьей рекой все то же самое – все равнины покрыты бизонами.

Я глазами проследил извилистое русло реки Устричных Раковин до ее впадения в Миссури. Всего несколько месяцев назад мы покинули находившийся там наш торговый пост, чтобы построить новый на озере Кутенаи. Как это было странно – этим утром я находился всего в пятидесяти милях от старого поста, и, что еще более странно, странствовал в поисках шкуры белого бизона, которого сам и убил. Я покидал старый пост с сердцем мальчика, а теперь размышлял как мужчина. Мне не хотелось продолжать это путешествие, эту безумную затею. Я хотел вернуться к Заре, пока не станет слишком поздно, пока ее злобный отец и старый Двойной Гром не заставят ее сделать то, что они решили. Я сказал Апси о моих мыслях и моих страхах.

Улыбнувшись, он ответил:

– У них не больше сил заставить ее выйти замуж, чем у меня взлететь. До того, как выйдет срок, назначенный для того, чтобы она стала женой этого Синей Краски, мы вернемся со священной шкурой, и она с радостью станет твоей. Так что не бойся. А теперь ложись и поспи.

Успокоенный его словами, я почти сразу уснул.

Я думал, что проспал всего несколько минут, когда Апси толкнул меня и с тревогой сказал:

– Проснись! Проснись! Сядь и посмотри, что я вижу: видение Безумного Пера об опасности сбывается.

Я тут же сел и посмотрел туда, куда он указывал. С хребта немного западнее ручья Армелла бежало стадо бизонов – оно направлялось к роще, в которой отдыхали наши товарищи.

– Испугались. Убегают от кого-то, – сказал я.

– Да. От вражеского отряда.

– Но ведь когда они хотят пить, то тоже иногда бегут к воде.

– Да, в жару, не таким холодным днем как сейчас.

Это я знал не хуже него и сделал это замечание просто чтобы что-то сказать. Стадо между тем продолжило свой бег и скоро, словно черный поток, хлынуло в узкую долину ручья и пересекло его прямо рядом с нашей рощей. Мы знали, что наши друзья, разбуженные громом копыт, уже проснулись и седлают лошадей, готовясь ко всему. Мы обсудили, что нам делать. Решили остаться здесь, пока не увидим сами, что могло спугнуть стадо, а потом поспешить вниз.

Бегущее стадо пересекло ручей рядом с нашей рощей, поднялось по склону долины и вырвалось на равнину, и тут же остальные стада, увидевшие его, тоже побежали, но недалеко, убедившись, что никто их не преследует. Скоро и новое стадо замедлило бег, перешло на ходьбу, потом остановилось и стало пастись.

– Они побежали безо всякой причины, – заметил я.

– Нет. Причина была, и ты её узнаешь, – ответил Апси. И минуту спустя добавил, указывая на запад: – Вот причина.

Действительно, с хребта, с которого бежало напуганное стадо, спускался отряд в сорок-пятьдесят всадников. Впереди шли двое, за ними большой табун захваченных лошадей, окруженный остальными. Направлялись они прямо к роще, в которой мы устроили лагерь. Это зрелище произвело на нас столь тяжкое впечатление, что мы потеряли дар речи и только бормотали.

Наконец Апси сказал:

– Если они войдут в рощу и увидят наших друзей, всем придет конец.

– А мы не можем даже спуститься, чтобы предупредить их, – сказал я, и это было