Нефритовая лиса - Крис Велрайт

— И ты снова будешь использовать моё тело? Так?

— На самом деле… — голос стал глуше, — мне тяжело быть постоянно в чьей-то голове. И уж тем более, в чьём-то теле. Особенно без спроса или без необходимости там оставаться навсегда. Это была вынужденная мера. Иначе бы ты снова всё испортила.

Он замолчал и добавил:

— И для тебя это тоже опасно. Если я буду слишком часто такое делать, то ты можешь сойти с ума. Или затеряться в мире духов. Без пути назад. В остальных случаях, только мелочи, вроде потери памяти, кошмаров, перемен в характере.

— Поэтому тебе нужен слуга? Ты не можешь быть в этом мире?

— Когда ты прибудешь в Синтору, я встречу тебя в порту. И мы всё обсудим.

— Встретишь лично? — удивилась Ицин. — Но как?

Но голос уже исчез.

Она открыла глаза и посмотрела на Чжа, та недоверчиво вглядывалась в Ицин.

* * *

По крайней мере, Чжа не бросила её, хотя имела на это полное право. После всего, что случилось. После крови, криков и ужаса. Но в итоге лишь отругала Ицин за то, что та опять вляпалась во что-то страшное, и всё же не отказалась плыть с ней в Синтору. Возможно, после всего, у нее просто не было другого выбора.

А может быть, — хотелось верить Ицин — это и есть настоящая дружба, когда ты принимаешь человека вместе со всеми его недостатками… и с тем, что поселилось внутри него?

Они сумели попасть на корабль в последние часы перед отплытием. Порт гудел: грузчики надрывались у тюков, матросы орали друг на друга, солёный ветер рвал крики на клочья.

Чжа указала на корабль, о котором ей сказало существо, будучи в теле Ицин. Украденных у Лотос украшений — нефритовых подвесок, золотых булавок и пары колец — хватило, чтобы оплатить себе места. Не самые роскошные, но и не трюм. Хозяин корабля с жадными глазами даже не спросил, откуда у них эти вещи, сунул драгоценности в пояс и махнул рукой на писаря.

— Трюм для прислуги, — буркнул писарь, записывая их имена. — Места мало, но крыша над головой и паёк получите.

Их отвели в узкий коридор и показали низкую дверь. Внутри было тесное помещение, пахло рыбой, смолой и человеческим потом.

Чжа первой опустилась на скрипучее подобие кровати и устало провела ладонью по лицу.

— Знаешь, — сказала она, — я же ведь могла уйти. Отказаться от этого всего. А тут, поверь, не то, чтобы дворец.

Она окинула взглядом помещение и усмехнулась.

— Бросила бы тебя, непутевую. — Она взглянула на Ицин пристально. — Но почему-то не могу.

— Потому что у тебя доброе сердце? — тихо ответила Ицин.

— Нет, — Чжа усмехнулась криво. — Потому что я дура.

— Тогда… значит, мы обе, — Ицин тоже села, поджав ноги и расплылась в улыбке.

Они обе тихо засмеялись.

— Ладно. Но если мы помрем, знай, я буду ругать тебя даже на том свете.

— Договорились, — ответила Ицин, чувствуя, как с ее сердца скатывается тяжелый валун. — Но я постараюсь, чтобы нам не пришлось проверять это на деле.

* * *

Корабль плыл медленно, дни сливались друг в друга. И всё это время существо не появлялось. Не говорило. Не шептало. Оно исчезло будто его и не было вовсе. Ицин почти не знала, радует ли её это или пугает. Зато они успели обсудить с Чжа все планы и мечты.

— Что ты будешь делать, когда мы приедем в Синтору? — спросила Чжа однажды ночью, когда они лежали на своих койках, прислушиваясь к скрипу дерева.

— Открою гостиницу, — ответила Ицин после долгой паузы. — Лучшую в городе. Чтобы о ней все знали. Чтобы богатые и знатные сами туда стремились.

— Почему именно гостиница? — удивилась Чжа.

Ицин не ответила сразу. Даже Чжа она не могла сказать правду. Потому что сама надеялась, что однажды, когда Чжэнь приедет в Синтору, он остановится именно в её гостинице. В лучшей. И даже если выберет другую, она будет знать. Потому что теперь она может знать всё. Кто приходит, кто уходит. Кто с кем, когда, зачем. Она сможет сразу понять каждый взгляд, распознать каждую ложь, провернуть любую сделку в этом городе. Потому что он ей в этом поможет.

— Потому что там будут останавливаться все, — наконец сказала Ицин, глядя в потолок. — Торговцы, чиновники, путешественники. У каждого из них будут свои тайны, и все они будут проходить через мои двери. Я смогу знать, кто с кем ведёт дела, кто что скрывает. Это даст власть. А власть — значит безопасность.

Чжа тихо хмыкнула и перевернулась на бок, смотря на неё.

— Ты говоришь так, будто собираешься не гостиницей управлять, а сетью шпионов.

Ицин усмехнулась уголком губ.

— А почему бы и нет? Гостиница — всего лишь вывеска. Главное, что под ней.

Повисла пауза, слышно было, как по палубе наверху прошёл матрос.

— А ты? — спросила Ицин, повернувшись к Чжа. — О чём мечтаешь?

Чжа долго молчала, потом пожала плечами.

— Я… хочу дом. Настоящий. Чтобы утром открывать дверь, а там сад. Инжир, персики, цветы. Чтобы рядом не было ни господ, ни хозяйки, ни клиентов. Только тишина. И никто не приказывает.

Ицин внимательно смотрела на неё, и в груди что-то кольнуло, щемящее и тёплое.

— Это возможно, — сказала она тихо.

Чжа грустно усмехнулась.

— Только, если все получится. Сейчас мы с тобой — две беглянки, прячущиеся на чужом корабле. Разве у таких бывает сад?

— Будет, — твёрдо ответила Ицин. — Я обещаю.

— Только не думай, — добавила Чжа, прищурившись, — что заставишь меня мыть горшки и нарезать капусту в твоей гостинице. Хватит с меня этого.

Ицин фыркнула, но Чжа продолжила с деловитой серьёзностью:

— Я требую должности получше. Да, я не умею ни читать, ни писать, но мозги у меня неплохие. И считаю в уме быстро. Хочу быть той, кто приглядывает за слугами, за закупками, за поварами и прочим.

— Договорились, — улыбнулась Ицин, глядя на Чжа с теплотой, почти нежно.

— И обещай, что, между нами, больше не будет секретов,