Нефритовая лиса - Крис Велрайт


Нефритовая лиса читать книгу онлайн
Ицин — хозяйка престижной гостиницы в Синторе, чье имя окружено тайнами. Одни считают, что ее успех связан с духами и демонами, другие уверены, что она замешана в интриги знати и имеет влиятельных покровителей. Но что стоит за ее успехом на самом деле? Эта история расскажет, почему она покинула родину, кто стал ее таинственным союзником и какую цену ей пришлось заплатить за свое место в новом мире.
Ицин неловко улыбнулась, пряча глаза. Словно в тот момент ей и правда удалось стать той, кем её называли. Хоть на миг.
Лотос встала и медленно зашагала по комнате, покачивая бёдрами:
— Страсть — у него уже есть. Страх быть отвергнутым — тоже. Переживания, что его подарок оказался недостаточно ценным и при этом чувство, что ты стоишь намного больше, раз не приняла его дар. Добавь к этому влечение, нетерпение и ущемлённую гордость… — она обернулась с озорной улыбкой. — Это же идеальный рецепт! Ты ему как вино, от которого у него кружится голова и мутнеет разум.
— Но ведь… — Ицин пожала плечами. — Он просто мальчишка. Добрый, может быть. Немного нелепый.
— Тем проще, — отозвалась Белый Лотос. — Мальчишек легче запутать. Они верят в то, что чувствуют.
Она подошла ближе и сжала ладони Ицин:
— Постарайся сегодня подарить ему нежность, — прошептала Белый Лотос, поправляя Ицин завиток волос. — Не страсть, не вожделение. Нежность. Пусть его покачает на качелях чувств — из трепета в восторг, из надежды в сладкую муку. Пусть он сам жаждет большего. И тогда, в следующий раз, ты дашь ему ещё немного. А потом мы завершим всё.
— Завершим? — Ицин посмотрела на неё настороженно. — Ты имеешь в виду забрать документы?
Лотос кивнула, её голос стал ещё тише, почти шелестом.
— Опоить его.
— Опоить? — Ицин замерла.
— Да. Я дам тебе средство. Ложка в чашку, перемешать. Он даже не почувствует. Оно не вызывает боли, не портит вкус напитка. Просто немного затуманит разум, сделает его вялым, сонным… Спать будет, как ребёнок. И ты спокойно заберёшь бумаги.
— Это безопасно?
— Конечно. — Лотос улыбнулась. — В малых дозах его и сами девушки принимают. Чтобы забыться. Чтобы спать без кошмаров. Это не яд, Ицин. Это спасение. И это единственный способ вырваться.
Тишина повисла между ними. За окном пронёсся ветер и шевельнул занавеску. Ицин опустила взгляд. В ней еще теплились сомнение и страх.
— Я сделаю это, — сказала она наконец. — Только ты должна быть рядом.
Лотос положила ладонь ей на руку.
— Я всегда рядом, Нефритовая Лиса.
* * *
Комната, куда Ицин в этот раз привели, была всего лишь полумерой уединения. От зала её отделяли лишь тонкие занавески из полупрозрачного шелка, на которых был вышит орнамент из цветущих слив и туманных облаков. Сама комната была тесной, с низким столиком, подушками по периметру и пахла смесью благовоний.
Когда она вошла, внутри уже были трое. Двое мужчин, сидевшие напротив Ту Чжи, поднялись, бросив короткие взгляды на Ицин, и молча покинули помещение, будто их заранее предупредили, что гость ожидает кого-то особенного.
— Приветствую вас, господин, — сдержанно сказала она, склонившись в поклоне.
Ту Чжи не ответил ни слова. Его движения были немного театральны, будто репетированы. Он вытянул из-под стола небольшую шкатулку, щёлкнул крышкой и высыпал на стол содержимое. Стук камней и звяканье металла прозвучали почти вызывающе.
По лакированной поверхности рассыпались кольца, браслеты, подвески и цепочки — серебро, нефрит, янтарь и даже пара золотых вставок. Всё это сверкало в мягком свете фонаря, как будто Ту Чжи хотел не просто впечатлить её, он хотел затмить всё, что Ицин когда-либо видела.
Он смотрел на неё с выражением, в котором смешались гордость, смущение и уязвлённое самолюбие. В этой роскоши, вываленной перед ней, было нечто беззащитное, мальчишеское, как будто он ждал не оценки, а прощения.
— Я снова прогадал? — спросил он, и в его голосе проскользнула нотка неуверенности, будто он заранее готовился услышать отказ.
Ицин растерянно смотрела на шкатулку, потом на него, и только потом улыбнулась, тепло и искренне, может быть даже чуть виновато.
— Нет. Нет, просто… это было так неожиданно. Мы ведь даже не поздоровались друг с другом как следует, а вы уже…
Он рассмеялся, коротко, смущённо, отводя взгляд и потирая пальцами край своего рукава.
— Опять я поспешил.
— Хотите выпить? — предложила она, чуть наклоняя голову в сторону чайника.
— Не откажусь, — кивнул он. В этот раз он ответил уже спокойнее, мягче, будто тяжесть ожиданий с его плеч на мгновение спала.
Она разлила вино, как учила Белый Лотос: грациозно и с лёгкой улыбкой.
В этот раз всё пошло иначе. Без напряжённых пауз, без неловкой суеты, без шума сбитых чашек и хлёсткого пульса под кожей. Они сидели на мягких подушках в полутени балдахина, и над ними лениво колыхались шёлковые ленты, в которых отражался золотистый свет фонарей. Ицин, опершись на локоть, смотрела на Ту Чжи уже не с тревогой, а с искренним любопытством.
Он рассказывал про сад своей матери, про белоснежные пионы, которые она обожала, и про то, как каждое утро ходила к ним, разговаривала с ними, как с живыми существами. Голос его при этих словах становился особенно тёплым, и Ицин вдруг поймала себя на мысли, что слушать его приятно. Уютно, даже если он говорит о чём-то незначительном.
— Моя мать говорила, что, если цветок долго не распускается — значит, он слушает, как живут люди, — улыбнулся он. — Я тогда подумал: а вдруг пионы в нашем саду знают о нас слишком много?
Ицин тихо рассмеялась.
— Тогда, наверное, мне бы не хотелось, чтобы цветы слышали всё, что говорят в борделе, — сказала она и тут же, смутившись, прикрыла рот рукой.
Ту Чжи тоже засмеялся, легко, небрежно, и это рассмешило её ещё больше.
Затем разговор перешёл на еду. Она рассказала про сладкие пирожки с красной фасолью, которые в детстве приносила ей кормилица, и как она делала вид, что не хочет есть, чтобы ей оставили две порции. Он признался, что терпеть не может молочные супы, но ест их из уважения к повару, который служит у них с юности.
— Я однажды был на рынке и купил специи… ну как специи… — он понизил голос, — оказалось, это были порошки для вонючих благовоний. Перепутал. У отца как раз был званый обед. Курица с рисом, говядина в карамели… И всё это пропиталось ароматом… — он сморщил нос. — Как будто еда пролежала три дня в