Наши заповедники - Георгий Алексеевич Скребицкий

А ночи-то бывали, ой, как нехороши, особенно зимою! На дворе вьюга, мороз, да и в помещении немногим теплее. Иной раз и керосину не очень хватало. Ламна еле горит, темно, тоскливо, а ночь тянется, тянется, конца ей нет. И вот за все невзгоды, за все труды — награда.

В этот день на ферме был настоящий праздник. Куда ни пойдешь, кого пи послушаешь — везде только и разговору, что о бобрятах. А уж до чего они хороши были: толстые, мягонькие! Глаза сразу же приоткрыли, и зубы-резцы наметились. Правда, в первый день резцы были еще прикрыты тоненькой пленочкой, а уже на второй окончательно прорезались. Один бобренок родился бурый, а другой совсем черненький. Бобриха-мать от них, помню, и не отходит, обнюхивает, облизывает и урчит как-то совсем по-особенному.

— А как же папаша-бобр к малышам отнесся? — спросил я.

— Он их и не увидел. Мы его еще задолго в отдельное помещение отсадили. Ведь у зверей, особенно в неволе, самец иной раз не очень-то жалует детей. Бывают случаи, даже загрызает их. Но на этот раз все обошлось вполне благополучно. Мы торжествовали победу… — Леонид Сергеевич на минуту задумался. — Да, победу, — повторил он. — Но только далеко еще не полную. Ведь из всех бобров, которые жили тогда на ферме, принесла приплод только одна бобриха. Остальные почему-то не дали. Значит, что-то неладно в самом их содержании. Стали думать: в чем же недочет, что у пас не так, как в природе? И вот что решили. Первое — это разница в температуре. В природе бобровая хатка куда лучше утеплена, чем наш искусственный домик. Значит, надо попробовать его утеплить, сделать из более толстых бревен. А второе — наверно, дело в кормлении. В природе бобры осенью отъедаются, а зимой им приходится в основном питаться теми запасами веток, которые они заготовили под воду еще с осени. А на моченой коре не очень разъешься…

Так обстоит дело в природе, а у нас на ферме как? Мы и лето и зиму своих бобров, бывало, как на убой, кормим. Они у нас к весне совсем зажиреют, станут вялые, неподвижные. Может, в этом-то и причина, что они у нас не размножаются? Не попробовать ли кормить их зимой меньше?

Так всё и сделали: утеплили домики, изменили кормовой режим. И что же вы думаете, на следующую весну все пять самок дали приплод. Родилось тринадцать бобрят, и все как на подбор, один лучше другого. Вот теперь это была уже полная победа. Теперь мы могли ответить на много вопросов, которые в науке были еще не решены.

Раньше, например, спорили о том, сколько времени носит бобрят беременная бобриха. Одни ученые говорили — сорок дней, другие — девяносто. А вот паши наблюдения показали, что у бобров беременность продолжается от ста трех до ста семи дней, у американских — на два дня больше, чем у наших. И насчет внешнего вида бобрят тоже все было выяснено. Оказалось, что родятся они не голыми и не слепыми, как думали некоторые ученые, а в шерсти и с приоткрытыми глазками, с намеченными резцами. Теперь на все эти спорные вопросы мы дали ясный и точный ответ. Но самое главное было, конечно, в том, что мы уже умели разводить в неволе этих ценных зверей. Вы понимаете, какие это открывало перспективы?

— Конечно, понимаю, — ответил я. — Ну, а что же с бобрятами дальше было?

— За бобрятами мы продолжали вести наблюдения: как они растут, развиваются, как постепенно переходят к самостоятельной жизни. Вначале малыши вовсе не показывались из домика, и матери тоже большую часть времени сидели с ними в гнезде. Выйдут, бывало, бобрихи, поедят, искупаются — и назад. Так прошло недели две. Потом бобрята стали понемножку вылезать наружу. Сперва матери беспокоились, загоняли малышей обратно в домик. Схватит зубами за шиворот и несет, а чтобы бобренок опять не выскочил, выход из домика стружками затыкает.

Бобры и в природе точно так же с детенышами поступают. Дело в том, что бобренок двух — трех педель еще очень мал и легок. В нем пуху больше, чем тела. Плавать он может отлично, а нырять не может, так и держится на поверхности, как поплавок. А вы сами понимаете, как это опасно. Тут его любая хищная птица схватить может. Вот, значит, бобриха-мать и не дает из гнезда вылезать бобрятам, пока они не окрепнут. И у нас на ферме то же самое было.

Но мало-помалу бобрята окрепли, подросли. Тогда и бобрихи немного успокоились. Постепенно малыши начали выбираться из домиков. Забавные приходилось видеть картины. Бывало, первая выхолит бобриха, большая, толстая; выходит медленно, вперевалочку, а следом за ней детвора поспешает. И все семейство направляется к водоему купаться.

А то как-то раз, глядим, вылезает бобриха из домика, а бобренок у нее на хвосте, как на лопате, сидит. Так и выехал на прогулку.

Я живо представил себе эту картинку:

— Вот бы сфотографировать!

— Да, фотографировать у нас многое можно, — согласился Леонид Сергеевич. — Мы и сами наших бобрят не раз снимали. Росли они быстро. Вскоре начали уже вместе с матерями растительный корм есть: морковь, свеклу, конский щавель, клевер. Ну, конечно, и ветки осиновые. Это ведь для бобров самый обычный корм… Все лето и осень прожили бобрята со своими матерями. Стала приближаться зима. Мы с нетерпением ждали первого снега. Хотелось понаблюдать, как же бобрята к нему отнесутся. И вот наконец снег пошел. Много сразу нападало, всю землю укрыло. В первый день, видать, бобрята струсили, даже боялись выходить из домиков. Выглянут, увидят, что кругом все бело, и назад. Верно, долго пришлось бы нм так сидеть, но тут помогли бобрихи. Им-то ведь не впервой ходить по снегу. Ходят себе как ни в чем не бывало, вязнут по самое брюхо, а все же идут.

Помню, остановились мы как-то у одной вольеры и наблюдаем. Бобриха из домика вышла, глядь, и бобрята за ней: понемножку, понемножку и тоже следом за матерью по снегу побрели. Так и добрались до самого водоема.

Бобриха начала его ото льда очищать, льдины на берег выпихивать… Смотрим, и бобрята от матери не отстают: подгонят льдинку к самому берегу и ну ее передними лапами на сушу толкать.

Очень скоро бобрята со снегом и вовсе освоились. Бобры принялись лепить из него крытый коридор, пристраивать его к входу в домик, чтобы: туда ветер не задувал. Вот уж когда мы