Наши заповедники - Георгий Алексеевич Скребицкий

Несколько раз за ночь у бобров неожиданно и, казалось, без всякого повода возникала тревога. В ночной тишине вдруг раздавался резкий удар хвоста по воде — сигнал об опасности, и все бобры тут же бросались в воду и исчезали. Проходило не менее получаса, пока звери вновь появлялись на поверхности, внимательно обследовали все кругом и тогда уже принимались вновь за прерванную работу.

Наблюдая за этими удивительными животными, я и не заметил, как прошла короткая ночь.

Луна закатилась, начал брезжить рассвет. Бобры все еще хлопотали, кто в воде, кто на берегу. Но под самое утро над рекой поднялся густой туман и совсем скрыл от меня четвероногих строителей.

Делать было нечего, пришлось уходить домой. Добравшись до домика наблюдателя, я забрался на сеновал и там отлично выспался после бессонной ночи.

На отлове

Рассказы наблюдателя и особенно ночь, проведенная на берегу Усманки, познакомили меня с тем, как живут бобры в глуши лесов и болот. Конечно, это было только самое мимолетное, самое поверхностное знакомство. Я сразу почувствовал, что не одну ночь, а целые месяцы нужно провести на берегах этих лесных речушек, чтобы как следует, по-настоящему изучить жизнь замечательных четвероногих строителей. Но откуда же взять столько времени? Мне уже нужно было ехать дальше, на речку Ивницу, знакомиться с тем, как сотрудники заповедника отлавливают бобров для их содержания на ферме и для отправки в другие заповедники.

Отлов проводился совсем в другом конце заповедника, и я отправился туда на подводе.

У лесной сторожки, куда мы приехали, я встретил научного, сотрудника заповедника Игоря Васильевича, который на этом участке руководил отловом бобров, и вместе с ним пошел на речку.

По дороге Игорь Васильевич рассказал мне, что его бригада ловит уже второй день, ио условия отлова очень трудные и пока что поймали только одного зверя — старую бобриху.

— А как вы думаете, сегодня удастся поймать?

Игорь Васильевич пожал плечами:

— Кто знает! Вот сами увидите, как приходится их ловить.

Пройдя лесом около километра, мы вышли в пойму небольшой речушки. Вся пойма была сплошь заболочена; она густо заросла камышом, кустами тальника и черной ольхой. Собственно, ни реки, ни вообще открытой воды не было видно. Перед нами была густо заросшая, заболоченная низина, а по сторонам ее возвышался лес.

Мы спустились в низину. Под ногами захлюпала вода, терпко запахло болотными травами. Растительность была выше пояса, а нередко укрывала пас с головой. Мы с трудом пробирались по топкой трясине, раздвигая руками цепкие болотные заросли.

— Осторожнее, проток! — сказал мне Игорь Васильевич.

Действительно, дорогу нам преграждала узкая, будто прорытая кем-то канава. Я попробовал палкой ее глубину. «Ого, да тут около метра! Вот бы ввалился!»

— Это бобры проход себе проделали, — пояснил Игорь Васильевич. — Они по таким протокам сами плавают и сучья в речку сплавляют.

Скоро мы натолкнулись на второй, третий, четвертый бобровые протоки. Видимо, все болото было пронизано этими своеобразными водными путями зверей.

Неожиданно впереди я услышал голоса. Мы вышли на открытую луговину. Здесь я увидел троих людей — очевидно, ловцов: двух взрослых и одного паренька лет шестнадцати — семнадцати. Все трое были мокрые выше пояса. Ловцы переходили через луговину и перетаскивали какие-то сачки на палках — вроде тех, которыми вычерпывают из невода рыбу, — топоры, лопаты и колья. Мы поздоровались и присоединились к бригаде ловцов.

Войдя вновь в заросли камышей, мы с большим трудом добрались до бочагов[4] открытой воды. Эти бочаги и представляли собой русло речки Ивницы. Они сообщались друг с другом узкими протоками, сплошь заросшими осокой и камышом. А по берегам было почти непроходимое болото — топь, заросли лозняка, коблы, на которых росли корявые ольхи, и снова кругом трясина, осока и камыши.

— Где же ловить? — изумился я. — Их ведь здесь не найдешь.

— Ничего, находим помаленьку, — отозвался крепкий, коренастый парень — бригадир по отлову.

Я с любопытством и, признаюсь, с недоверием в успех дела стал следить за тем, как все трое ловцов, войдя по пояс в воду, начали что-то ощупывать под болотными кочками, под корнями ольхи, совали, куда-то под воду колья, искали какие-то проходы, выходы…

«Да там же сплошь одни промоины воды, нет ни суши, ни берега, — подумал я. — Всюду переплелись в воде корни и корневища, что же среди них можно нащупать?»

Неожиданно бригадир весело крикнул:

— Вот тут ход прямо под ту кочку пошел! Ну-ка, пошарь под ней.

Второй ловец сунул колом куда-то в воду, под кочки.

— Насквозь идет, наверно, под те коблы, — ответил он.

Все трое перебрались к коблам, на которых росла ольха, и начали совать под них колья.

— Гляди, пошел! Вон, вон пузыри! — закричал кто-то из ловцов.

— Держи, не пускай в проток! — отозвался бригадир.

Паренек схватил сачок и быстро перегородил нм узкий проток воды из одного бочага в другой.

Я тоже подбежал к месту ловли.

— Затыкай! Второй проток затыкай! — командовал бригадир.

Вдруг я заметил, что на поверхности бочага из глубины воды показалась струйка пузырей. Это бобр, плывя у самого дна, выдохнул воздух. Судя по пузырям, бобр плыл к незагороженному протоку.

«Уйдет!» При одной этой мысли меня сразу же охватил охотничий азарт. Схватив валявшийся тут же второй сачок, я бултыхнулся по пояс в воду и загородил сачком свободный проток из бочага.

Выходы зверю отрезаны. Ио здесь ли он или успел уже улизнуть? Мы все замерли, стоя в воде и не спуская глаз с ее поверхности. Но она нигде даже не дрогнула.

— Неужели он столько времени может быть под водой? — тихо спросил я одного из ловцов, стоявшего рядом.

Тот кивнул головой и так же тихо ответил:

— Ляжет на дно и не пошевельнется. Минут пятнадцать может так пролежать.

Прошло с получаса, а признаков зверя не было заметно.

— Видать, ушел! — с досадой сказал бригадир. — Нужно в следующие бочаги переходить, там пошарить.

Мы с Игорем Васильевичем, оба мокрые до нитки, побрели прямо по воде вслед за ловцами.

Опять начались поиски под водой, в этом бесконечном подводном лабиринте среди корней и промоин воды. И опять по каким-то неуловимым для меня приметам бригадир обнаружил под одним из коблов присутствие зверя.

— Копай землю здесь. Подрубай корни. Загораживай сачком проход!'- командовал он.

И мы все, то прокапывали