Священная война - Джек Хайт

Его брат Селим ждал его в шатре с письмами в руках. Юсуф нахмурился. В последнее время каждое письмо приносило лишь дурные вести. Он избегал Имада ад-Дина, и, без сомнения, именно поэтому его секретарь послал Селима с дневной почтой. У Юсуфа возникло внезапное желание развернуться, вскочить на коня и ускакать. Вместо этого он со вздохом опустился на свой походный стул.

— Какие новости, брат?

— Твой сын Аз-Захир пишет из Рамлы. Город сожжен. — Селим пролистал еще несколько писем. — Эль Маштуб сообщает то же самое из Лидды. Он двинулся дальше, чтобы сжечь Латрун.

Каждое название было как удар под дых. Его долгом было защищать эти города, а он приказал их разрушить. Но Египет был в безопасности. Это было главное.

— Завтра мы выступаем, чтобы защитить дорогу на Иерусалим. Что-нибудь еще?

— Вот почему я пришел. — Селим достал более длинное письмо, написанное изящным почерком. — Пишет халиф.

Юсуф отправлял письмо за письмом с просьбой о помощи халифу в Багдаде. Он вгляделся в лицо Селима, пытаясь угадать, хорошие новости или плохие.

— Он посылает людей? Золото?

— Он пишет о нашем племяннике. Убада осадил Ахлат. Правитель города призвал на помощь Артукидов и написал халифу, который пообещал вмешаться на его стороне. Халиф говорит, что если ты не обуздаешь Убаду, то будет война.

Юсуф потер виски. Он не мог позволить себе ввязаться в войну на востоке или разгневать халифа. Люди из Аль-Джазиры уже были на грани мятежа. Если халиф осудит его, они взбунтуются. И это будет только начало. Ему придется подавлять восстания в собственном царстве. Он покачал головой.

— Я послал Убаду на восток, надеясь, что разлука остудит его пыл.

— Ты сделал все, что мог, для мальчика, брат, но он всегда был импульсивен. Если хочешь, я поеду на восток. Я разберусь с Убадой, как разобрался с нашим кузеном, Насиром ад-Дином.

Юсуф знал, что так и следовало поступить. Без сомнения, так поступил бы и Львиное Сердце. Но он был не Ричард, и Убада был виноват в этом не больше, чем он сам. Возможно, если бы Юсуф не лгал Убаде, все было бы иначе.

— Нет, брат. Я не стану убивать собственного племянника.

— Тот Саладин, которого я знал…

— Я сказал нет! — Юсуф продолжил более мягким тоном. — Я видел свое отражение, брат. Ричард показал мне его в Акре, и мне не понравилось то, что я увидел.

— Слушаюсь, брат.

— Иди. Я сам напишу Убаде.

***

— Будь проклят этот трусливый ублюдок! — взревел Ричард, швырнув свою чашу с вином через весь шатер. Содержимое забрызгало белые одежды епископа Уолтера. — Отравленные колодцы и сожженные поля; это не война, это трусость!

Ричард обвел шатер взглядом, словно вызывая своих сеньоров на спор. У Джона возникло искушение сказать ему, что норманнские предки Ричарда вели себя не сильно иначе, когда покоряли Англию, но он сдержался. Он не мог позволить себе злить Ричарда. Не сегодня. Их армия таяла с каждым днем, так как люди дезертировали в Яффу или Акру. Они проигрывали войну, не проиграв ни одной битвы. Возможно, теперь Ричард прислушается. Возможно, Джон сможет спасти Святую землю, прежде чем она будет полностью разорена.

Король налил еще одну чашу вина. Он осушил ее и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Саладин меня не остановит. У нас нет припасов, чтобы добраться до Египта, но я пришел в Святую землю не ради земель Нила. Де Бомон, ты поставишь людей восстанавливать стену Аскалона.

— Простите, что спрашиваю, но к чему это, ваша милость? Город сожжен. Здесь нечего защищать.

— Есть Иерусалим. Я намерен взять его и удержать. Аскалон должен быть сильным, чтобы защитить Королевство от вторжения из Египта. А теперь иди. — Ричард подошел, чтобы снова наполнить свою чашу.

Джон остался, когда другие сеньоры потянулись к выходу.

— Я хотел бы поговорить с вами, ваша милость.

Брови Ричарда сошлись на переносице.

— У меня сегодня мало терпения для разговоров. Не трать слов попусту, священник.

— Вы должны заключить мир с Саладином.

Глаза Ричарда расширились. Он опустил чашу и начал смеяться, сначала тихо, но потом так громко, что все его тело затряслось.

— Спасибо, Джон, — выдохнул он, когда пришел в себя. — Спасибо. Мне нужно было хорошенько посмеяться.

— Это не шутка, ваша милость.

Хорошее настроение Ричарда мгновенно улетучилось.

— Тогда ты, должно быть, сошел с ума. Почему я должен заключать мир с человеком, который бежит от меня, который еще не победил меня в битве?

— Вы не проиграли, это правда, но что вы выиграли? Вы — сеньор сожженных полей и разрушенных городов.

— Города можно отстроить.

— А кто будет их населять? Люди в этих землях — мусульмане и сирийские христиане. У них больше общего друг с другом, чем с вами. Они предадут вас при первой же возможности.

— С чего бы им? Иерусалимское королевство простояло сто лет до моего прибытия. Люди исправно служили его королям. Они будут служить снова, и Королевство простоит еще сто лет после моего ухода.

— Только если вы заключите мир, милорд. Подумайте, что произойдет, если вы возьмете Святой Город. Ваше войско состоит из паломников. Они помолятся у алтарей, а затем вернутся домой. Ваша армия растает, но сарацины останутся. Мы должны заключить с ними мир, если вы хотите удержать завоеванные земли.

— Я дал клятву отвоевать Иерусалим, Джон. Я не нарушу ее.

— Я не прошу вас прекращать поход, ваша милость. Но вы должны подумать сейчас о том, что будет после Иерусалима. Позвольте мне пойти к Саладину. Я поговорю с ним от вашего имени. Я позабочусь, чтобы мы сохранили то, что вы завоевали.

— Этого недостаточно. Я хочу Иерусалим и все земли к западу от Иордана, как было раньше. И мы должны получить Истинный Крест.

— А если я обеспечу все это?

— Тогда ты чудотворец, Джон. — Ричард почесал бороду, размышляя. Он кивнул. — Иди и сотвори свое чудо. Разговоры нам ничего не будут стоить. Возьми с собой Онфруа де Торона. Он хорошо известен сарацинам. Создай мир, если сможешь. Возможно, Саладин окажется достаточно глуп, чтобы дать его тебе.

***

Октябрь 1191 года. Рамла

— Конрад Монферратский верит, что между вами