Хэммонд Иннес - Проклятая шахта.Разгневанная гора

– Я, кажется, оставил перчатки в кабинете пана Марича. Могу я войти? – обратился я к его помощнику и, нс дожидаясь ответа, направился к двери.

Марич сидел за столом, глядя в окно.

– О, это вы, мистер Фаррел! – Внезапный страх мелькнул в его глазах, и взгляд его сделался непроницаемым, точь-в-точь как у Новака, когда я разговаривал с ним по поводу встречи с Тучеком. – Что-то снова привело вас ко мне? – В голосе его звучало беспокойство, и он нервно вертел в руках линейку.

– Да, – ответил я.

Оглянувшись на дверь и понизив голос, я спросил:

– Что случилось с Яном Тучеком?

– Не понимаю, что вы имеете в виду?

– Вы прекрасно все понимаете.

– Пожалуйста, уходите. – Он поднялся из-за стола, страшно перепуганный. – Мой помощник…

Его лицо приняло скорбное выражение.

– Я уйду сразу, как только вы скажете мне, что случилось с Яном Тучеком. Я был у него в кабинете. Там все перевернуто вверх дном. Двое людей ищут что-то.

Марич молча опустился в кресло. И вдруг он показался мне старым и немощным, совсем не похожим на того энергичного, бодрого начальника важного отдела, с которым я встречался незадолго до этого.

– Ян Тучек арестован, – сказал он наконец, с трудом выговаривая слова.

– Арестован?! – Я подумал, что уже догадывался об этом, когда шел в его кабинет, но услышанное потрясло меня. – За что? – спросил я.

Он пожал плечами:

– А за что сегодня арестовывают в Чехословакии? Во время войны он сражался в Англии. Уже одно это способно вызвать подозрения. Кроме того, он промышленник. – Голос Марича был тусклым, в нем слышалась безнадежность. Как будто он предчувствовал и свою горестную судьбу.

– Он в тюрьме?

– До этого дело еще не дошло. Вот почему они обыскивают его кабинет. Ищут улики. Пока что он под домашним арестом. Может быть, уже завтра его освободят, но может быть, и нет. – Он сокрушенно пожал плечами. – Такова судьба всех бывших граждан довоенной Чехословакии. Многие уже бесследно исчезли.

– Но в чем его обвиняют?

– Не знаю. – Он снял очки и начал протирать стекла, боясь выказать какие-либо чувства.

Наступило томительное молчание. Наконец он отыскал в куче бумаг газету и протянул ее мне:

– Вторая колонка. Дело Ринкштейна.

Внизу страницы была маленькая статейка под заголовком:

ТОРГОВЕЦ БРИЛЛИАНТАМИ АРЕСТОВАН! РИНКШТЕЙН ОБВИНЯЕТСЯ В НЕЗАКОННЫХ ВАЛЮТНЫХ СДЕЛКАХ.

– Кто этот Ринкштейн? – спросил я.

– Исаак Ринкштейн – один из крупнейших ювелиров Праги.

– Какое отношение его арест имеет к Тучеку?

– Трудно сказать. Я не знаю. Мне лишь известно, что он занимался бриллиантами и драгоценными камнями.

– Но он арестован за незаконные валютные сделки, – уточнил я.

– Это всего лишь предлог, – криво усмехнулся Марич. – Я думаю, что власти интересуются драгоценными камнями. – Он с такой силой сгибал линейку, зажатую между ладонями, что я был уверен: она вот-вот сломается. – Боюсь, что Ринкштейн заговорит. – Внезапно он встал и забрал у меня газету. – Теперь вы должны уйти. Я и так сказал вам слишком много. Пожалуйста, никому не рассказывайте ничего. Ничего, вы понимаете? – Он смотрел на меня, и я видел, что он очень напуган. – Я проработал на предприятии Тучеков шестнадцать лет. – Он горестно вздохнул. – До свидания, мистер Фаррел.

Я пожал его холодную руку.

– Я вернусь в Пльзень месяца через два-три, – сказал я, когда он провожал меня до двери. – Тогда я снова загляну к вам.

На его губах мелькнула улыбка.

– Будем надеяться.

Он открыл дверь и сказал своему помощнику, чтобы тот проводил меня к машине.

С чувством облегчения я выехал через заводские ворота на улицы Пльзеня.

С запада надвигались черные тучи, и, когда я добрался до отеля, на сухой асфальт упали первые капли дождя.

Я позвонил в аэропорт и заказал билет в Милан через Мюнхен. Потом надел плащ и поспешил в книжный магазин на углу. Пяти еще не было.

Перебирая книжки в бумажных обложках, я не сводил глаз с двери Наконец часы на соседней церкви пробили пять. Мака все не было. Я ждал его до самого закрытия магазина в 5.30. Но он так и не появился. Я купил несколько книг и вернулся в отель. Никаких сообщений для меня там не было. Я заказал в номер чай и принялся за свой отчет с намерением наконец добить его. Но не мог сосредоточиться. Думал только об аресте Яна Тучека. Теперь я беспокоился еще и за Максвелла.

В конце концов я отправился в бар. Я говорил себе, что Тучек и Максвелл не имеют ко мне никакого отношения. Но тщетно. Все происходящее убеждало меня в полной моей беспомощности. Я решил, что надо еще выпить, и пошел ужинать. А после ужина отправился в кино, где демонстрировали старый английский фильм.

Вернулся я в отель около одиннадцати. И опять для меня не поступило никаких сообщений, и никто ко мне нс приходил. Я взял в баре бутылку и пошел в номер.

Я не ложился спать в надежде, что Максвелл все-таки придет, но, когда церковные часы пробили полночь, лег. Однако уснуть долго не мог, думая о Тучеке, находящемся под арестом, и недоумевая, почему Мак нс пришел.

Проснулся я в половине девятого. Брызги дождя залетали в открытое окно, по небу быстро неслись низкие серые тучи. Это затрудняло полет над Альпами, который мне предстоял. Но меня это не беспокоило. Я буду счастлив покинуть Чехословакию. Я оказался совсем рядом с неким политическим водоворотом и был рад убраться подальше от него, прежде чем он засосет меня.

Я позавтракал, оплатил счета и вызвал такси. Самолет вылетал в 11.30, По пути в аэропорт я успел нанести еще один деловой визит и прибыл туда около одиннадцати. Я сдал багаж и направился к паспортному контролю. Взглянув на мой паспорт, клерк подозвал человека, стоявшего рядом, и тот обратился ко мне:

– Пан Фаррел?

Я кивнул, сразу догадавшись, откуда он.

– Прошу вас, пройдите со мной, – сказал он по-чешски. – Мы должны задать вам несколько вопросов.

– Не понимаю. – ответил я. – Кто вы?

– Я из СНБ. – Он крепко ухватил меня за руку чуть выше локтя. – Пожалуйста, сюда. Машина ждет.

Я быстро огляделся по сторонам. У меня возникло жгучее желание ударить его. Через все это я уже прошел однажды. Я знаю, что за этим следует. Я лишился ноги и был на грани сумасшествия. Но моя рука была стиснута железной хваткой. К тому же по другую сторону от себя я увидел еще одного мускулистого типа. И вдруг меня охватила злость. У них не было причины арестовывать меня. Я стряхнул державшую меня руку и смело взглянул им в лицо.

– Вы меня арестовываете? – спросил я.