Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен

— Они вырезаны из бивня хроссвальра.

Память кольнула. Целую вечность назад в Линн Дуахайлле у Эгиля Толстого был целый бивень.

— Чего-чего? — произнес женский голос по-норвежски, но с ирландским акцентом.

Глава двадцать вторая

Серебряник приветственно поклонился.

— Хроссвальр, госпожа.

— Странное название, — сказала она по-ирландски. Она была ниже меня, молодая, рыжеволосая и, что сбивало с толку, казалось, прекрасно понимала, насколько привлекательной я ее нахожу. Уверенная в себе, она не обращала внимания на недовольное лицо стоявшей позади женщины средних лет — служанки, решил я.

— Это значит «конь-кит», — сказал я. — Они похожи на тюленей, но намного крупнее, и к тому же опасны.

— Где они водятся?

— В Грёнланде.

В ее зеленых-зеленых глазах мелькнул интерес.

— Вы там бывали?

Солгать — значило бы произвести впечатление, но врать я никогда не умел.

— К сожалению, нет.

— Говорят, там еще холоднее и суровее, чем в Исландии.

— Я слышал, — ответил я, пораженный ее познаниями.

Она цыкнула языком, заметив мое удивление.

— Не только вы, норманны, плаваете далеко за моря! Святой Брендан доплыл до Исландии за сотни лет до любого из вашего племени. Это общеизвестно.

Я этого не знал. Я покраснел и, заметив, как забавляется моей неловкостью серебряник, еще и разозлился.

Она была остра как игла.

— Я не хотела вас обидеть.

— И не обидели, — сказал я, легко прощая ее.

Почуяв дело, серебряник вмешался на сносном ирландском:

— Чем могу быть полезен, госпожа?

— Вы делаете фибулы?

— Ну разумеется. — Из-под стола появился еще один шерстяной сверток. Его содержимое, многочисленные пары искусно гравированных фибул, тут же заставили молодую женщину и ее служанку охать и ахать.

Мое внимание теперь больше было приковано к госпоже, чем к товарам, которые я разглядывал до этого.

— Вам нравятся эти кости, молодой господин. — Серебряник, старый пройдоха, вернул меня к делу. — Я дам вам хорошую цену.

— В другой раз, — ответил я по-ирландски, чтобы молодая женщина могла понять. Я взял одну из маленьких ракушек, завороженный ее гладкостью и крапинками на поверхности. Я привык лишь к ракушкам-бритвам, трубачам да мидиям. — Откуда это?

— Вы слышали о Йорсалаланде? — Название места звучало дико на ирландском.

— Естественно, — сказал я, благодарный, что слушал рассказы Имра. Голова молодой женщины повернулась; она слушала, что меня порадовало. — Его столица — Йорсалир, святой город последователей Белого Христа. Оба лежат далеко к югу от Миклагарда.

Он серьезно кивнул.

— А еще южнее — узкое море, которое контролируют арабу. Мне говорили, что ракушки оттуда. Местные жители используют их как деньги, как мы — серебро.

— Сколько за все шесть?

Цена его заставила мои глаза вылезти из орбит. Я рассмеялся и сделал вид, что ухожу.

На следующем же вдохе он сбавил цену вдвое. Я предложил ему седьмую часть от его первоначальной цены, и мы сошлись на пятой.

— Я бы заплатила больше, — сказала молодая леди.

Серебряник был возмущен.

— Почему же вы не сказали, госпожа?

— Я не хотела показаться невежливой. — Она взглянула на меня. — Эти ракушки для вашей жены?

— Я не женат.

— Тогда для вашей женщины. У такого славного воина, как вы, должна быть одна.

Это мне понравилось еще больше.

— Нет. Ракушки для моего друга, Векеля. Он витки, друид.

В ее глазах промелькнул страх.

— Хорошо, что я промолчала. Было бы неразумно переходить дорогу друиду.

— Ракушки ваши, если хотите, — сказал я, думая: «Векелю я могу купить что-нибудь другое».

— Нет. — Она сжала мои пальцы вокруг них и легонько стиснула.

— Хорошо. — Я склонил голову в знак уважения и чтобы успокоиться, потому что от ее прикосновения у меня слегка закружилась голова. К моему облегчению, она вернулась к разглядыванию фибул.

Я принял кусок ткани, чтобы ракушки не побились в моем кошеле. Спрятав их, я поблагодарил серебряника. Я успокоился, пульс пришел в норму; это был момент, чтобы снова заговорить с молодой женщиной, но в голове было пусто, как в перевернутом ведре. Я прекрасно знал почему. Не считая Дервайл, а она была траллом, я не привык говорить с привлекательными женщинами.

Она бросила на меня беглый взгляд, и я ухватился за эту возможность.

— Нашли фибулы по душе? — Это была слабая первая попытка.

— Я не уверена.

— Любая из них будет хорошо на вас смотреться. — Это все, что я смог придумать, и прозвучало это еще хуже.

Служанка скривилась так, что молоко бы свернулось, но на щеках ее госпожи заиграли ямочки.

Я хотел продолжить разговор, каким бы неловким он мне ни казался, но, услышав снаружи громкие голоса, среди которых были Вали, Хрольф и Тормод, я решил уйти, пока не поздно. Мы, вероятно, никогда больше не встретимся, она ведь гостья в городе, и я не хотел, чтобы последнее впечатление обо мне у молодой леди сложилось благодаря пошлым шуточкам моих товарищей.

Вежливо кивнув ей и проигнорировав ее служанку, я вышел из лавки незамеченным Вали и остальными. Я дал им пройти дальше по улице. Хотя я и не купил браслет, у меня было настроение купить что-нибудь для себя, а в их компании это было бы невозможно.

— Твои друзья? — Мальчишка прислонился к витрине.

— Да.

— Вот видишь? Я знал, что ты не в настроении пить.

Я хмыкнул.

— Тебе понравилась та девица. Я по голосу понял.

— Да неужели? — возразил я, снова удивившись его проницательности.

— Она не из здешних.

— Откуда у нее акцент? — Я не мог определить.

— Из Осрайе, может, или из Мунстера.

«Глупо чувствовать разочарование», — сказал я себе. Случайная встреча, подобная этой, никогда ни к чему не приведет. И все же воспоминание о нашей встрече не покидало меня.

— Ну что ж, пора. — Это было на следующий день, когда должна быть двойная свадьба, и Имр нарядился, чтобы произвести впечатление. Борода умащена, на нем лучшая туника, на руках — все до единого браслеты. Он даже заставил своего тралла постирать его мешковатые, цветастые штаны. — Нам лучше не опаздывать, иначе все пиво выпьют.

Команда, собравшаяся в корчме, где остановился Имр, рассмеялась. Никому не было дела до самой свадьбы, проходившей в самой большой из церквей Белого Христа в Дюфлине, но каждый мужчина с «Бримдира» намеревался принять приглашение на пир после.

Было типично для Векеля, что он хотел посмотреть на невест, особенно на дочь Бриана, Слайне. В шестнадцать лет она была стара для замужества, и, если верить слухам, красавица. Мне эта девушка была неинтересна. Дочь короля, она была из другого мира, вся из себя манерная и жеманная. Если я когда-нибудь найду себе кого-нибудь, решил я, она будет похожа на ту бойкую молодую женщину из лавки серебряника.

Я не увидел ни Сигтрюгга, ни Бриана, ни Гормлайт, ни Слайне, когда мы добрались до большого зала. Место было забито до отказа; столы и скамьи были выставлены на улицу, и день был теплый и ясный, так что мы даже не пытались войти. Толпа частично состояла из дружинников и траллов, но были и сотни гостей и доброжелателей. Они прибыли из Дюфлина и Мунстера, Лайина, Осрайе и Миде. К счастью, Маэл Сехнайлл не приехал, как и его сын Кормак. Король Коннахта, однако, послал одного из своих сыновей, а Ульстер, опасаясь нового союза Бриана и Сигтрюгга, отправил отряд высокопоставленных вельмож.

Были и ярлы с Мэна, полные улыбок и тостов за здоровье, привыкшие держать нос по ветру. Присутствовал Ивар из Ведрарфьорда, едва скрывавший свое недовольство, но он всегда был упрямцем. Эмиссары из Лимерика и Дун-Корки были здесь, выказывая уважение Бриану, самой крупной рыбе в их пруду. И последнее, но не менее важное, я заметил Снорри из Ульфрексфьорда, прощенного Сигтрюггом, по крайней мере, так он говорил.

Бывший воин, который также сбежал на «Бримдире», приветствовал нас как старых друзей. Извинившись за нехватку места в зале, он приказал вынести столы и, что важно, две большие бочки пива. Мы с энтузиазмом принялись за дело, поднимая тосты за Сигтрюгга и Слайне, за Бриана и Гормлайт, и за Бывшего воина тоже. Довольный, он подсел к нам и выпил с нами кружку. Свадьба прошла довольно хорошо, сказал он, ее отслужили два епископа и тот священник с тонкими губами.