Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен

Я размышлял об этом. С тех пор как у Векеля начались отношения с Торстейн, он был самым счастливым, каким я его когда-либо видел. Поэтому принять их как пару было несложно. Надо полагать, они спали вместе, но живот у Торстейн ни разу не округлился. Причина могла быть только в Векеле. Благодаря травам, которые я купил по его совету, Дервайл тоже ни разу не понесла.

«Удачи им обоим», — подумал я.

У меня появилась цель на вторую половину дня. Я куплю Векелю подарок, просто потому что он мой самый близкий друг. Что это будет, я пока не знал. Решив, что в кошеле денег хватит и нет нужды наведываться в мой личный тайник, зарытый в поле к северу от Дюфлина, я собрался. Я надел чистую тунику, причесал волосы, сунул за пояс сакс и спустился с «Бримдира». До ворот в стене было недалеко, и стражники приветствовали меня дружелюбно. Нашу роль в побеге Сигтрюгга не забыли.

Площадь перед большим залом короля кишела народом; подготовка к королевским свадьбам шла полным ходом. Бывший воин был в своей стихии: указывал, жестикулировал, орал на медлительного тралла, приказывал занести скамьи внутрь, прежде чем впустить музыкантов. Тощие дворняги крутились у телеги мясника, груженой говяжьими, свиными и бараньими тушами. Из сломанной плетеной клетки сбежали куры и теперь метались под ногами. За ними гонялась пара мальчишек, но они так хохотали, что я усомнился, поймают ли они когда-нибудь этих несчастных птиц.

Я пробирался сквозь толпу, вспоминая хольмганг, в котором я сражался здесь много лет назад. Многие сказали бы, что Бьярн поскользнулся и упал по злому року; я же всегда считал это вмешательством самого Одина. Зеленым и неопытным, мне было не победить в том бою иначе. Затем я подумал о пляже в Линн Дуахайлле, о вороне с глазами-бусинками, о трупе с раскроенным черепом и о богом данном мече.

Вести о нем время от времени доходили до меня — рассказы о том, как сын Маэла Уа Сехнайлла сражается им в битвах, и как люди присягают на верность Миде на его серебряной рукояти. Это знание кололо и терло, словно плохо подогнанная подпруга, горьким напоминанием о моем все еще не отомщенном отце. И никогда не упоминалось о законном владельце клинка — обо мне. «Однажды он снова будет моим», — поклялся я себе. С Кормаком будет расплата. Кровью. Я предложу его жизнь Одину, как предложил жизнь Бьярна, и каждую жизнь, которую я заберу этим мечом после.

— Проводник нужен? — Вопрос прозвучал на гьок-гоке, а задал его босой мальчишка лет десяти в грязных обносках. Он преградил мне путь, проныра.

— Я достаточно хорошо знаю Дюфлин.

— Да неужели? — В нем была самоуверенность юности и глупости. — Где продают лучший эль?

— «Соломенная крыша». — Это было наше любимое место.

Он фыркнул в ответ.

— Каждый дурак знает, что в «Медной голове».

— Поосторожней со словами, кого ты дураком называешь, — предупредил я. По правде говоря, я слышал то же самое, но та корчма была на западной окраине города — долгий путь на трезвую голову, и еще хуже, когда налижешься эля. Это и было основной причиной, почему я ни разу не переступал ее порог.

— Все равно тебе не выпивка нужна, — заявил он.

Проницательно.

— Почему ты так уверен?

— Ты же один, нет? — Он подмигнул с такой похотью, что для такого юнца это выглядело дико. — Хочешь развлечься? Там рядом есть местечко, полное смазливых молодух.

— Не хочу. — Тем не менее, я почувствовал укол тоски по Дервайл.

— Или тебе мужик по нраву? А может, мальчик?

— Нет! — У меня никогда не было таких чувств к Векелю или к кому-либо из мужчин.

— Тогда ты хочешь что-то купить.

Я зашагал в сторону ближайших лавок. Он не отставал, выдавая забавный, непрерывный комментарий о том, что мне могло бы понадобиться. Туфли, сапоги, пояс. Туника. Штаны, потому что мои, по его мнению, были в плохом состоянии. Нож. Топор или копье. Меч.

Я не отвечал, но мое молчание лишь подливало масла в его огонь.

— Щит?

— Шлем?

— Доспехи?

Вопреки себе, я усмехнулся. Его предположения сокращали список возможных подарков для Векеля. Меня осенило, но я не мог припомнить, чтобы видел в Дюфлине лавку серебряных дел мастера. Я продолжил поиски, свернув на одну улицу, затем на другую, и еще. Безуспешно. Местные знали бы, но я не собирался спрашивать дорогу, потому что это дало бы мальчишке преимущество.

Я вел себя как десятилетний, понял я, споря и препираясь с Векелем. Я сдался.

— Я ищу серебряника.

Уперев руки в бока, точь-в-точь как Асхильд, когда оказывалась права, мальчишка сказал:

— А я уж было подумал, ты никогда не спросишь.

— Ты тоже не угадал, — возразил я, улыбаясь.

— Верно. — Одно слово, такое серьезное. Он протянул руку. — В этой жизни ничего не бывает бесплатно, как говорит мой дядя.

— Получишь плату, если в лавке найдется то, что мне понравится. — Я смерил его взглядом. Наконец, с преувеличенным вздохом, он повел меня в следующий переулок налево и с триумфом остановился у неприметного дома. — Здесь.

— Так близко было?

Хитрый взгляд.

— Не моя вина, что ты не так хорошо знаешь Дюфлин, как утверждаешь.

Я усмехнулся и, постучав в открытую дверь, вошел. Покрытые тканью столы пересекали все здание, разделяя его на неравные части. На обозрение было выставлено небольшое количество серебряных изделий: фибулы, кольца, простые ожерелья со стеклянными подвесками и один гравированный браслет. Это было разумно; проворный вор мог влететь и вылететь в мгновение ока.

Продавались и другие вещи: доска для тафла из полированного дуба с фишками из рога и камня, прекрасная деревянная свирель Пана, флейты из гусиных костей, просверленные свиные кости на витых шнурах. Если владелец заведения делал и это, то он был весьма талантлив, решил я. Шансы найти подарок для Векеля казались хорошими.

— Доброго дня, господин. — Пухлый, краснощекий мужчина в кожаном фартуке встал, положив тонкий молоточек на свой верстак. Я разглядел маленькую наковальню, кусачки, щипцы, пробойники, а также листы и прутки серебра. — Ищете что-то определенное? — спросил он по-норвежски.

— Просто смотрю, — сказал я, изучая браслет. Цельный обруч, он нес на себе поразительный узор из сотен маленьких треугольников, каждый усеян одной или несколькими зернами. Стиль был знакомым; такой был у Имра и у Торстейн.

— Этот будет стоить немало. — Мой проводник вошел без приглашения.

Я не хотел, чтобы он крутился рядом, поэтому покопался в кошеле и достал кусок рубленого серебра стоимостью в дневной заработок. Его глаза расширились, и я сказал, погрозив пальцем:

— Вот, но ты будешь водить меня, куда я скажу, до самого вечера.

Быстрый кивок.

Я бросил серебро обратно в кошель и затянул шнурок.

— Позже.

Ему удалось подавить большую часть протеста, рвавшегося из его горла.

— Жди снаружи.

Возмущенный шепот:

— Без меня тебя могут обмануть!

— Я справлюсь.

С многозначительными взглядами через плечо он выскользнул за дверь.

— Назначил себя твоим проводником, а?

— Что-то вроде того.

— Он неплохой парень.

— Ты его знаешь?

— Да. Орм, его зовут, сирота. Живет со своим дядей, кузнецом, который гоняет его как собаку.

Это объясняло рвение мальчика заработать свои собственные деньги, подумал я.

Кончики пальцев серебряника коснулись браслета.

— Нравится?

— Нравится, — ответил я, быстро добавив: — но я здесь не для себя.

— Подарок для дамы?

— И не для нее. Покажи мне другие свои товары.

Он подошел к крепкому сундуку в задней части комнаты. Вытащив из-под туники ключ на ремешке, он открыл внушительный бочкообразный замок, подобный которому я редко видел, и поднял крышку. Он вернулся с толстым свертком шерсти. Быстрым, отработанным движением он развернул его, явив взору россыпь перстней, браслетов, шесть диковинных, но потрясающе красивых ракушек и пару великолепно вырезанных игральных костей.

— Это не серебро, — сказал я о костях.