Полонез - Александр Григорьевич Домовец

Сильнее всего Зыха беспокоило другое.

Его версия о русском агенте в Комитете, которую он изложил Лелевелю в декабре, частично подтвердилась. Враг существует и действует. Гилмор незадолго до убийства признался, что был завербован. Правда, под дулом пистолета, но всё же… И, судя по разным деталям разговора, ночной гость действительно работает в Комитете.

А вот дальше произошло нечто непонятное. Вопреки версии Зыха злоумышленник взял с Гилмора расписку работать не в пользу русской разведки, а французского министерства внутренних дел. При чём тут французы? Этого Гилмор не знал. Зых тоже терялся в догадках. Оставалось предположить, что русские здесь ни при чём (что более чем странно), а вот французская секретная служба, обеспокоенная революционной активностью польских эмигрантов, внедрила своего человека в состав Комитета. Ну, допустим… Хоть так, хоть этак, — кто этот человек?

Выяснить было тем более важно, что, по словам Гилмора, ночной гость главным образом интересовался планом Заливского. Покойный дипломат клялся, что ничего существенного в разговоре не выдал. Дай-то бог! При мысли, что англичанин соврал, и вербовщик выбил-таки из него сведения о подноготной будущего восстания, Зыху становилось дурно. Но где гарантия, что агент (ну, пусть французский) не выяснит тайную часть плана каким-то иным образом? Работая в Комитете, это в принципе возможно. А выяснив, примет меры, чтобы сорвать всё дело… Стало быть, существует опасность, что восстание потерпит поражение ещё не начавшись.

Ночной гость был в маске, однако общие приметы Гилмор запомнил. Признавшись в предательстве и желая реабилитироваться, он предложил несложный вариант опознания. Для этого Зых определил, кто подходит под эти приметы из числа членов и сотрудников Комитета. Получились три человека: Лех, Мазур и Осовский. Те самые, кого Зых изначально подозревал и назвал их Лелевелю. После этого Гилмор приехал в Комитет под вымышленным именем, и Зых под разными предлогами организовал его встречи со всеми тремя. Но, к сожалению, добиться однозначного результата не удалось.

Гилмор совершенно определённо отклонил Осовского. У того был своеобразный тембр голоса — звучный тенор, который не имел ничего общего с более низким голосом вербовщика. А вот сделать выбор между Лехом и Мазуром англичанин не смог. И получается, что ясности как не было, так и нет. Хотя два подозреваемых лучше, чем три…

И вот уже который день Зых ломал голову, как установить агента. Он понятия не имел, что это за человек и, главное, на что способен. Хотя, судя по смелой, превосходно организованной провокации с разбрасыванием денег и дерзкой вербовке дипломата, способен на многое. Убийство Гилмора, конечно, тоже его рук дело. Агент понял, с какой целью завербованный им англичанин появился в Комитете, и наказал предателя. Действует быстро и жёстко…

Зых думал об этом, сидя в своём кабинете и машинально поглаживая по голове бюстик Наполеона. Увесистый бронзовый император был его талисманом. Если кем-то человек-сова и восхищался, так это Наполеоном, коего почитал примером для подражания. Зых не расставался с бюстиком во всех скитаниях, и даже в мазовецком чернолесье тот украшал собой грубо сколоченный стол в хижине главаря «народных мстителей».

— Так что делать-то, ваше императорское величество? — тихо спросил Зых, глядя в безжизненные бронзовые глаза.

Наполеон многозначительно молчал. Впрочем, ответ напрашивался сам собой.

Два подозреваемых лучше, чем три. А ни одного — ещё лучше. И тогда уже не важно, Лех или Мазур…

Глава тринадцатая

Сегодня мсье Андре щедро делится новостями, коих у него оказалось немало.

— Прибыл сменщик Гилмора, — сообщает он, едва мы по сложившейся традиции уединяемся в карете. — Некто Шекспир.

— Кто?!

— Шекспир. Томас. Вроде бы дальний потомок того самого, Уильяма.

Только Шекспира нам не хватало…

— Вчера уже встречались с Цешковским, — продолжает собеседник. — Шекспир передал очередной саквояж. Тут без изменений. Но! — Мсье Андре поднимает палец. — Похоже, ситуация с Гилмором их кое-чему научила. Шекспир прибыл на встречу в сопровождении двух человек, люди крепкие. Ждали в карете, пока те общались.

— Общались — где?

— Место новое. Приличный дом на улице Вожирар. Квартиру пока установить не удалось. Но это мы выясним.

— А сам-то англичанин где поселился?

— Похоже, и тут осторожничают. За первые три дня Шекспир из посольства выезжал только на встречу с Цешковским. Ночует там же, в посольстве. Видимо, дали ему служебную квартиру.

М-да… Значит, оперативный подход к англичанину затруднён. И хотя никаких действий по отношению к сменщику Гилмора я пока не планирую, повышенная осторожность нового представителя Интеллидженс сервис может в дальнейшем создать определённые проблемы. Хотя по-человечески я его вполне понимаю. С профессиональной точки зрения, — тоже. Будешь осторожничать, если предшественника пристрелили…

— Теперь насчёт Цешковского, — переходит к новой теме мсье Андре. — Как мы и говорили, мои агенты взяли его под плотное наблюдение. Позавчера вечером Цешковский провёл два часа в отдельном кабинете ресторана «Корона», что на Елисейских Полях. Там у него состоялась встреча с пятью людьми. О чём шёл разговор, установить не удалось. Однако важно другое. — Собеседник кладёт руку мне на плечо, слегка сжимает. — Судя по внешнему виду и подслушанным обрывкам разговора, это те самые люди, о которых вы говорили. Понимаете?

Ещё бы не понять!

— Их взяли под наблюдение? — спрашиваю быстро.

— Только трёх, — признаётся мсье Андре. — Агентов не хватило, кто же знал… Зато этих трёх удалось проследить до места проживания. Адреса у всех разные, однако все они…

— Живут в недорогих доходных домах, — заканчиваю я. — Не ночлежки, но что-то в этом роде.

Мсье Андре смотрит на меня в некотором замешательстве.

— Откуда у вас эти сведения? Ясновидением подрабатываете? — спрашивает подозрительно.

— А как же! И беру недорого, — хмыкаю я. — Послушайте, мсье Андре! Где же ещё, по-вашему, должны остановиться люди, у которых есть важные причины как можно меньше привлекать к себе внимание? Любая гостиница, даже маленькая, контролируется парижской полицией, — это же общеизвестно. Другое дело доходные дома. Там затеряться нетрудно.

Собеседник вынужден признать мою правоту.

— Опять же, в гостиницах, как правило, останавливаются на считаные дни, — продолжаю я. — А нашим клиентам, если я правильно понимаю ситуацию, в Париже пожить ещё придётся. Из этого следует, что с Цешковским они встретятся снова и, возможно, не раз. И я вас прошу, очень прошу…

Делаю паузу, чтобы подчеркнуть значение своих слов.

— Сделайте всё возможное, чтобы на этот раз никто от ваших людей не ускользнул, — заканчиваю медленно. — Даже если для этого придётся мобилизовать всех агентов, сколько у вас есть.

Собеседник яростно чешет в затылке.

— Легко сказать…

— Само собой, нужны также их подробные приметы, описание, — дополняю список поручений. —