Сборник - Серебряный век русской поэзии

«Я пришла к тебе черной полночью…»

Я пришла к тебе черной полночью,За последней помощью.Я – бродяга, родства не помнящий,Корабль тонущий.

В слободах моих – междуцарствие,Чернецы коварствуют.Всяк рядится в одежды царские,Псари царствуют.

Кто земель моих не оспаривал,Сторожей не спаивал?Кто в ночи не варил – варева,Не жег – зарева?

Самозванцами, псами хищными,Я до тла расхищена.У палат твоих, царь истинный,Стою – нищая!

Ахматовой

1О, Муза плача, прекраснейшая из муз!О ты, шальное исчадие ночи белой!Ты черную насылаешь метель на Русь,И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.

И мы шарахаемся и глухое: ох! —Стотысячное – тебе присягает: АннаАхматова! Это имя – огромный вздох,И в глубь он падает, которая безымянна.

Мы коронованы тем, что одну с тобойМы землю топчем, что небо над нами – то же!И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

В певучем граде моем купола горят,И Спаса светлого славит слепец бродячий…И я дарю тебе свой колокольный град,– Ахматова! – и сердце свое в придачу.

11Ты солнце в выси мне застишь,Все звезды в твоей горсти!Ах, если бы – двери настежь! —Как ветер к тебе войти!

И залепетать, и вспыхнуть,И круто потупить взгляд,И, всхлипывая, затихнуть,Как в детстве, когда простят.

12Руки даны мне – протягивать каждому обе,Не удержать ни одной, губы – давать имена,Очи – не видеть, высокие брови над ними —Нежно дивиться любви и – нежней – нелюбви.

А этот колокол там, что кремлевских тяжёле,Безостановочно ходит и ходит в груди, —Это – кто знает? – не знаю, – быть может, – должно быть —Мне загоститься не дать на российской земле!

«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…»

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,Оттого что я тебе спою – как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,У всех золотых знамен, у всех мечей,Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —Оттого что в земной ночи́ я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,И в последнем споре возьму тебя – замолчи! —У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока́ тебе не скрещу на груди персты —О проклятие! – у тебя остаешься – ты:Два крыла твои, нацеленные в эфир, —Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!

«Соперница, а я к тебе приду…»

Соперница, а я к тебе придуКогда-нибудь, такою ночью лунной,Когда лягушки воют на прудуИ женщины от жалости безумны.

И, умиляясь на биенье векИ на ревнивые твои ресницы,Скажу тебе, что я – не человек,А только сон, который только снится.

И я скажу: – Утешь меня, утешь,Мне кто-то в сердце забивает гвозди!И я скажу тебе, что ветер – свеж,Что горячи – над головою – звезды…

«И другу на руку легло…»

И другу на руку леглоКрылатки тонкое крыло.Что я поистине крылата,Ты понял, спутник по беде!Но, ах, не справиться тебеС моею нежностью проклятой!

И, благодарный за тепло,Целуешь тонкое крыло.

А ветер гасит огонькиИ треплет пестрые палатки,А ветер от твоей рукиОтводит крылышко крылатки…

И дышит: душу не губи!Крылатых женщин не люби!

«Рок приходит не с грохотом и громом…»

Рок приходит не с грохотом и громом,А так: падает снег,Лампы горят. К домуПодошел человек.

Длинной искрой звонок вспыхнул.Взошел, вскинул глаза.В доме совсем тихо.И горят образа.

«Я ли красному как жар киоту…»

Я ли красному как жар киотуНе молилась до седьмого поту?Гость субботний, унеси мою заботу,Уведи меня с собой в свою субботу.

Я ли в день святого ВоскресеньяПоутру не украшала сени?Нету для души моей спасенья,Нету за субботой воскресенья!

Я ль свечей не извожу по сотням?Третью полночь воет в подворотнеПес захожий. Коли душу отнял —Отними и тело, гость субботний!

«В лоб целовать – заботу стереть…»

В лоб целовать – заботу стереть.В лоб целую.

В глаза целовать – бессонницу снять.В глаза целую.

В губы целовать – водой напоить.В губы целую.

В лоб целовать – память стереть.В лоб целую.

«Голубые, как небо, воды…»

Голубые, как небо, воды,И серебряных две руки.Мало лет – и четыре года:Ты и я – у Москвы-реки.

Лодки плыли, гудки гудели,Распоясанный брел солдат.Ребятишки дрались и пелиНа отцовский унылый лад.

На ревнителей бога МарсаТы тихонько кривила рот.Ледяными глазами барсаТы глядела на этот сброд.

Был твой лик среди этих, темных,До сиянья, до блеска – бел.Не забуду – а ты не вспомнишь —Как один на тебя глядел.

ЛЮБВИ СТАРИННЫЕ ТУМАНЫ

1Над черным очертаньем мыса —Луна – как рыцарский доспех.На пристани – цилиндр и мех,Хотелось бы: поэт, актриса.

Огромное дыханье ветра,Дыханье северных садов, —И горестный, огромный вздох:– Ne laissez pas traîner mes lettres![1]

2Так, руки заложив в карманы,Стою. Синеет водный путь.– Опять любить кого-нибудь? —Ты уезжаешь утром рано.

Горячие туманы Сити —В глазах твоих. Вот та́к, ну во́т…Я буду помнить – только ротИ страстный возглас твой: – Живите!

3Смывает лучшие румяна —Любовь. Попробуйте на вкус,Как слезы – со́лоны. Боюсь,Я завтра утром – мертвой встану.

Из Индии пришлите камни.Когда увидимся? – Во сне.– Как ветрено! – Привет жене,И той – зеленоглазой – даме.

4Ревнивый ветер треплет шаль.Мне этот час сужден – от века.Я чувствую у рта и в векахПочти звериную печаль.

Такая слабость вдоль колен!– Так вот она, стрела Господня!– Какое зарево! – СегодняЯ буду бешеной Кармен.

=======

…Так, руки заложив в карманы,Стою. Меж нами океан.Над городом – туман, туман.Любви старинные туманы.

«Мое последнее величье…»