Ангелы поют на небесах. Пасхальный сборник Сергея Дурылина - Сергей Николаевич Дурылин

ржах перепела плескают. Ветер ржами играет, будто руками перебирает бережно колосья.

Солнце своим делом занято: колосья золотит, васильки лазурит, травы зеленит.

И вздохнул Никола впервые за весь день вольно и радостно: ни вздоха не летит к нему скорбного и жалобного. Устал Никола, сел во ржах на меже; колосья над ним склонились – и тихо одни другому шепчут: «Удремим Угодника, усыпим трудника». Переговорили – и завели над Николой тихую дремливую песню… И закрыл было очи Никола под ржаную дрему, под васильковый сон, да вдруг слышит: пчела жужжит у него над ухом. В одно позвенит – дремлет Никола, она в другое звенит. Открыл глаза Никола: пчела у него перед глазами летает и будто зовет за собой и лётом своим путь ему указывает. Никола встал, улыбнулся колосьям за золотую их песню, за ржаную дрему, василькам – за лазоревый сон и пошел за пчелкой по меже. Пчела летит – ведет за собой Николу. Привела на пасеку, жужмя. На пасеке тихо. Пасечника нет: в город ушел. Липы зеленеют. Слышит Никола: гудят пчелы густым гудом, и голоса детские слышны. Пчела ведет, и другая, и третья прилетели, и целый рой его встречает: золотые, зовут за собой. На бугорке, под липами, два мальчика упали на спину, отбиваются босыми ногами и руками от пчел, барахтаются и кричат со страху. А пчелы над ними, будто струя дыма, стоят: жужжат, волнуются и мальчиков жалят. На земле восковые соты побросаны, и мед из них течет на траву золотыми каплями. И негодуют пчелы, что труды их пропадают даром, и обидчиков жалят, и Николе на них жалуются. Мальчики завидели Николу.

– Сенька, – один кричит, – пчеляк пришел.

– Меня пчелы заели, – другой в ответ, и землей себе лицо трет.

И боязно им пчеляка, и рады, что он их от пчел спасет. Сказал Никола пчелам тихо:

– Летите, милые, по своим домкам. Я ваше добро вам верну. Работайте, работницы золотые. День тепел и медист.

И зазвенели радостно пчелы, оставили мальчиков, облетели вокруг Николы и полетели по своим ульям. А ребята в голос плачут: рады, что избавились от пчел, да страшно отвечать за уворованный мед: не смеют поднять глаза на пчеляка, в ногах валяются.

Никола поднял их с земли и погрозил им:

– Смотрите, вы. Пчелки – Божьи работницы. Кто у Божьих работниц ворует, тот у Бога свечу отнимает. У того в Светлый праздник свеча не будет гореть, и того вора все узнают. И красным яйцом обделят. Пчелиный вор – всему миру укор.

И приказал ребятам:

– Подберите с земли соты. Подайте мне.

Ребята подобрали, липовыми листочками заложили дырочки в воске, откуда мед капал, и поверить не смеют: не бранит их и не бьет старый пчеляк. А Никола им:

– Ждите меня здесь. Я соты отнесу и вернусь к вам.

Остались ребята одни. Убежать бы? Боязно. Понес Никола соты к пчелкам. Подошел к ульям и говорит:

– Ну, принимайте, работницы золотые, добро.

Расклал Никола соты на траве. И вылетели пчелы из ульев, и каждый роек над своими сотами задымился. Никола принялся соты по ульям раскладывать, все соты разложил; пчелы успокоились. И видит Никола: остается на траве еще один сот, самый крупный: воск у него всех белее, мед в нем всех золотистей, благоухает, как луг цветущий. Лежит сот на траве – а никакой рой не кружит над ним дымком. Постоял Никола над сотом, подождал: не подлетит ли еще роек на свой сот: не из дальнего ли улья сот? Нет, не летит. Тогда позвал тихонько Никола:

– Что ж вы, пчелы, свой жемчужный соток забыли? Летите за ним скорей. Куда мне его нести – не знаю.

Ни одна пчела в ответ не прожужжала. Все в ульях давно за работой. Подождал еще Никола, позвал еще пчелок – ни одна не ответила.

Тишина на пасеке: только дальний, скрытый гуд слышен: пчелы в ульях работают. Время горячее: не пропустить бы. Улыбнулся тогда Никола, глядючи на сот:

– Верно, работницы мне за труд мой его оставили. Никто за ним не летит.

Поднял Никола с земли сот, благословил пчелиные труда и пошел к ребятам.

Те ждут пчеляка и не шелохнутся под липами. Пчеляк им сказал с улыбкою:

– Заждались меня? Как вас звать-то?

– Меня – Сеня.

– А меня – Петя, – отвечают.

– Ну, и хорошо. Идите себе домой, да помните, что я вам сказал. А за то, что вы пчелок никогда больше обижать не будете, они вам медку прислали. Нате, покушайте.

И подал им золотой сот. Ребята себе не верят. А Никола на них:

– Мне угощать вас некогда. Меня дело ждет.

Положил сот на траву и скрылся за липами.

Ребята подождали немного. Видят: нет пчеляка, взяли сот и побежали с пасеки без оглядки.

7

Никола ржаною межою вышел к реке, к рыбацким лодкам. Рыбаки с сетями возились. Стал Никола проситься на ловлю.

– Садись, – сказал старик, что был за старшого. – Семен у нас заболел. Без него рук не хватает. Выручишь нас. Да ты рыбачил ли?

– Приходилось, – ответил Никола.

– Коли так, садись.

Никола взял весло. Выехали из реки в проточное озеро. Долго завозили сети. Когда пришло время тянуть, пришлось Николе лезть в воду. Вытянули сети: рыбы полным-полно. Старик сказал:

– У тебя рука легкая. Улов богатый. Садись вечерять с нами.

Приказал парню варить уху. Старик сел с Николой на бережок.

Оба устали. Тишина и светлота на озере. Тихо в небе, – и лес на берегу уемен и тих. Жар свалил. Слышится Николе, будто в ветерке его кто-то кличет тихо и скорбно:

– Никола. Никола.

Нет, видимо, показалось: озеро тихо. Ветерком не рябит воду. Стрижи мелькают над водой. Опять повеяло тихонько:

– Никола. Никола.

И опять все утихло. Оттишь на озере.

И в третий раз веянуло еще тише, еще неслышимей:

– Никола. Никола.

Понял Угодник: зовет его кто-то в беде. А где зовет, в какой беде – неведомо. Надо идти. Беда путь укажет. Встал Никола и молвил старику:

– Я пойду. Прости. Время мне. Дай хлеба кусок.

– Дождись ухи, – старик зовет. – Сейчас поспеет. Поработал ты – поснедаешь.

– Благодарствую. Время мне. Я ломтем сыт буду.

Старик посолил ломоть хлеба и подал Николе. Никола принял и поклонился.

– Почто ж с нами потрудился? – сказал старик. – Хлеба кусок и так бы подали: труда бы с тебя не спросили.

– А с потом-то вкуснее, а я что вкуснее, то, грешный, и люблю, – ответил Никола и пошел по бережку.

А зов тишайший