Иван Бунин - Том 1. Стихотворения

6. VIII.09

Полночь*

Ноябрь, сырая полночь. Городок,Весь меловой, весь бледный под луною,Подавлен безответной тишиною.Приливный шум торжественно-широк.

На мачте коменданта флаг намок.Вверху, над самой мачтой, над сквозноюИ мутной мглой, бегущей на восток,Скользит луна зеркальной белизною.

Иду к обрывам. Шум грознее. СветТаинственней, тусклее и печальней.Волна качает сваи под купальней.

Вдали — седая бездна. Моря нет.И валуны, в шипящей серой пене,Блестят внизу, как спящие тюлени.

6. VIII.09

Рассвет («Как стая птиц, в пустыне одиноко…»)*

Как стая птиц, в пустыне одинокоБелеет форт. За ним — пески, странаНагих бугров. На золоте востокаЧетка и фиолетова она.

Рейд солнца ждет. Из черных труб «Марокко»Восходит дым. Зеленая волнаСтальною сажей, блестками полна,Качает мерно, плавно и широко.

Вот первый луч. Все окна на бортуЗажглись огнем. Вот пар взлетел — и трубыПризывно заревели в высоту.

Подняв весло, гребец оскалил зубы:Как нежно плачет колокол в портуПод этот рев торжественный и грубый!

13. VIII.09

Полдень*

Горит хрусталь, горит рубин в вине,Звездой дрожит на скатерти в салоне.Последний остров тонет в небосклоне,Где зной и блеск слились в горячем сне.

На баке бриз. Там, на носу, на фонеСухих небес, на жуткой крутизне,Сидит ливиец в белом балахоне,Глядит на снег, кипящий в глубине.

И влажный шум над этой влажной безднойКлонит в дрему. И острый ржавый нос,Не торопясь, своей броней железнойВ снегу взрезает синий купорос.

Сквозь купорос, сквозь радугу от пыли,Струясь, краснеет киноварь на киле.

14. VIII.09

Вечер*

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.А счастье всюду. Может быть, оноВот этот сад осенний за сараемИ чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краемВстает, сияет облако. ДавноСлежу за ним…  Мы мало видим, знаем,А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и селаНа подоконник птичка. И от книгУсталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.Гул молотилки слышен на гумне…Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

14. VIII.09

Мертвая зыбь*

Как в гору, шли мы в зыбь, в слепящий блеск заката.Холмилась и росла лиловая волна.С холма на холм лилось оранжевое злато,И глубь небес была прозрачно-зелена.

Дым из жерла трубы летел назад. В упругомКимвальном пенье рей дрожал холодный гул.И солнца лик мертвел. Громада моря кругомОбъяла горизонт. Везувий потонул.

И до бортов вставал и, упадая, мерноШумел разверстый вал. И гребень, закипев,Сквозил и розовел, как пенное Фалерно, —И малахит скользил в кроваво-черный зев.

<9.VI.09>

Прометей в пещере*

Вокруг пещеры гул. Над нами мрак. Во мраке,Краснея, светятся глаза моей собаки.Огонь, и в них огонь! Из-под глухой стены,Где сбилось стадо коз, они устремленыЗа вход, в слепую ночь, на клики чад Нерея,Туда, где с пены волн, что прядают, белея,Срывает брызги вихрь, где блещут космы грив,Дымящихся внутри, и буйный их приливСнегами топит брег. — Вот грохот колесницыИдет торжественно над темной высотой:Я глохну, я слежу крутящиеся спицы,Что мечут на бегу свой отблеск золотой,И слепну от огня. — Привет тебе, Державный!Теперь тебя твой враг приветствует как равный!

<10.VI.09>

Морской ветер*

Морского ветра свежее дыханьеИз темноты доходит, как привет.На дачах глушь. И поздней лампы светОсенней ночи слушает молчанье.

Сон с колотушкой бродит — и о немСкучает кто-то, дальний, бесприютный.Нет ни звезды. Один Юпитер мутныйГорит в выси мистическим огнем.

Волна и ветер с темных побережийДоносят запах ржавчины — песков,Сырых ракушек, сгнивших тростников.

Привет полночный, ласковый и свежий,Мне чьей-то вольной кажется душой:Родной мечтам и для земли — чужой.

<8.VIII.09>

Сторож*

И снова вечер, сухо позлатившийДороги, степь и удлинивший тень;И бледный лик, напротив солнца всплывший;И четко в ясном воздухе застывшийСреди бахчей курень.

Стар сторож, стар! И слаб и видит плохо,А век бы жил!.. Так тихо в курене,Что слышен треск подсохшего гороха…Да что кому до старческого вздохаО догоревшем дне!

<16.VIII.09>

Берег*

За окном весна сияет новая.  А в избе — последняя твояВосковая свечка — и тесовая  Длинная ладья.

Причесали, нарядили, справили,  Полотном закрыли бледный ликИ ушли, до времени оставили  Твой немой двойник.

У него ни имени, ни отчества,  Ни друзей, ни дома, ни родни:Тихи гробового одиночества  Роковые дни.

Да пребудет в мире, да покоится!  Как душа свободная твоя,Скоро, скоро в синем море скроется  Белая ладья.

<16.VIII.09>

Спор*

— Счастливы мы, фессалийцы! Черное, с розовой пеной,Пахнет нагретой землей наше густое вино.Хлеб от вина лиловеет. Кусок овечьего сыру,Влажно-соленый, крутой, горную свежесть хранит.

«Крит позабыл ты, хвастун! Мастика хмельнее и слаще:Палуба ходит, скользит, парус сияет, как снег,Пляшут зеленые волны — и пьяная цепь рулевая,Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеей».

<17.VIII.09>

Звездопоклонники*

Мир не забудет веры древних лет.Звездопоклонники пустыни,На ваших лицах — бледный зной планет,Вы камни чтите как святыни.

Ваш край до шлака пламенем сожжен,Ваш бог чертил столь грозные скрижали.Что никогда его именВы даже мыслить не дерзали.

Как сон прошли Христос и Магомет.Вы и доныне не забылиНочных служений таинству планетИ безыменной древней Силе.

<1906–1909>

Прощание*

Поблекший дол под старыми платанами,Иссохшие источники и рвыУсеяны лиловыми тюльпанамиИ золотом листвы.

Померкло небо, солнце закатилося,Холодный ветер дует. И слеза,Что в голубых глазах твоих светилася,Бледна, как бирюза.

<1906–1909>

Песня («Зацвела на воле…»)*

Зацвела на волеВ поле бирюза.Да не смотрят в душуМилые глаза.

Помню, помню нежный,Безмятежный лен.Да далеко где-тоЗацветает он.

Помню, помню чистыйИ лучистый взгляд.Да поднять ресницыЛюди не велят.

<1906–1909>

Сполохи*

Взвевая легкие гардиныИ раздувая свет зарницы,Ночная близилась гроза.

Метался мрак, зеркал глубиныЛовили золото божницыИ чьи-то жуткие глаза.

Я замерла, не понимая,В какой я горнице. Крапива,Шумя, бежала под окном.

Зарница, яркая, немая,Мне говорила торопливоВсе об одном, все об одном.

Впервые нынче мы не лгали, —Дрожа от радости, впервыеСняла я тяжкое кольцо —

И в глубине зеркал мелькалиПокровы черно-гробовыеИ чье-то бледное лицо.

<1906–1909>