Судьба и случай. Стихи из разных книг - Татьяна Витальевна Кузовлева

свои она меняла.

У гибели стояла на краю,

Не оставляла писем и записок.

Мужчина вспоминает жизнь свою

По женщинам, с которыми был близок.

Но где б он ни был и куда б ни шёл,

В извечные заботы погружённый,

Не видит он охранный ореол,

Над ним любовью женскою зажжённый.

Не замечает, погружаясь в плен

Воспоминаний, как в благоговенье

Священные следы его колен

На каждой сохраняются ступени.

«А дело вовсе не в беде…»

А дело вовсе не в беде,

Но изредка, чтоб не сутулиться,

Необходимо жить Нигде

И Никуда идти по улице.

И сознавать, что ты Никто

И Никогда твой путь не кончится.

И не застёгивать пальто,

И поступать во всём, как хочется.

Но видеть разницу всегда,

Вступая в сговоры с Природою,

Меж Некуда и Никуда,

Как между пленом и свободою.

«Поставлю точку. И начну сначала…»

Поставлю точку. И начну сначала.

Продолжу точку линией сперва

И закруглю без помощи лекала

И круг замкну по воле естества.

Но завершённость пагубна для духа.

Ему тесны границы бытия.

Чем одержимей я рвалась из круга,

Тем ярче возгоралась жизнь моя.

«Отброшенная прочь сперва…»

Отброшенная прочь сперва,

Затем затравленная бытом,

Затерянная в дне забытом,

Любовь, неужто ты жива?

Зачем ты объявилась вдруг

Среди всеобщего раздрая,

В предощущенье краха, края,

Раздружб смертельных и разлук,

Зачем прибилась к нежилью?

Гляжу бесслезными глазами,

И губы повторяют сами:

«Кому повем печаль свою?»

«И рухнули нелепой башни своды…»

И рухнули нелепой башни своды,

И пыль взметнулась едкая, как дым,

И все кричат:

– Да здравствует свобода!

– Летим! – кричат мне.

…А куда – летим?

Август, 1991

«Одной тревогой с каждым сведена…»

Одной тревогой с каждым сведена,

Одной любовью связанная туго,

Я говорю: – Очнись, моя страна,

И встрепенись от севера до юга.

По-царски ты возносишь судьбы ввысь.

По-царски ты швыряешь оземь души.

Очнись, страна, в любом из нас очнись

И откровенья каждого послушай.

И разбуди всех, кто живёт во сне,

Всех, кому совесть небеса даруют,

Чтоб на вопрос: – А что в родной стране?

Не донеслось: – По-прежнему воруют.

И между нами связь не оборви,

Когда несу тебе по гребням буден

Я горькое признание в любви

Одной судьбы средь миллионов судеб.

«Из этих лет, взметённых Русью…»

Сергею Филатову

Из этих лет, взметённых Русью,

И многогрешных, и святых,

Ни от чего не отрекусь я,

Не прокляну ни дня из них.

Но с гордостью скажу:

– Так было.

Я в этом времени жила.

Любила. Душу не сгубила.

Судьбы своей не предала.

Во всех сомненьях и кручинах,

Когда вот-вот и оступлюсь,

Я думала о тех мужчинах,

Кто выбрал этот крестный путь

О том, как все они открыты

Суду поспешного словца

И как обидами оббиты

Их не бессмертные сердца.

Я думала о том страданье,

О состраданье том, с каким

Ночное женское дыханье

Дневные раны лечит им.

И я у Господа просила,

Чтоб у черты добра и зла

Освобождённая Россия

Своих мужчин поберегла.

Беженцы России

Что ни ночь – и зрячи, и незрячи,

Долетая из недальних стран,

За моим окном толпятся плачи

Всех осиротевших россиян.

Плач старухи, потерявшей сына.

Плач ребёнка там, где рвутся мины.

Женский плач у бездны на краю.

И глухой бесслёзный плач мужчины,

Защитить бессильного семью.

И прошу я так, как не просила

Никого вовеки ни о чём:

– Матерь моя горькая, Россия,

Собери их под своим крылом!

Слишком жёстко ты им, бедным, стелешь.

Или не для них твоя кровать?

Или ждёшь, когда разбогатеешь? —

Долго же нам всем придётся ждать!

А пока, боясь родимой речью

У иных наречий вызвать гнев,

Рвутся плачи их к тебе навстречу,

Тянутся сердца на обогрев.

В дверь твою ударившись с разбега,

Не тебя винят – свою беду…

Вот и я уж сколько лет по снегу

К твоему безмолвию иду.

Общими аршинами не мерю.

Льну пылинкой к твоему лучу.

Не сужу. Не проклинаю. Верю.

– Господи, спаси её, – шепчу.

«Что гордыня?..»

Что гордыня? Пред кем мне гордиться:

Перед тем, кто в колымской земле?

Перед тем, кто сумел возвратиться,

По огню отшагав, по золе?

Перед тем, кто эпохой был выжжен?

Перед тем, кто был загнан в пути?

Перед очередью, где бесстыже

Со служебного входа идти?

Иль пред тем, кто, ловчить не умея,

Греет плечи худым пальтецом?

Иль пред бедною кухонной феей?

Иль пред старцем с землистым лицом?

Я родня им. Того же я званья.

Ту же я составляю семью.

Это их оплатили страданья

Столбовую дорогу мою.

Потому и гляжусь непарадно,

Что, повержена в общий