Советская одноактная драматургия, 1978 - Гунар Рейнгольдович Приеде

толстушка — М а р и я  Ф е д о т о в н а.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Здесь он где-то. Обожди.

В а л я. Некогда. Вон сколько писем! Сумка лопается. На обратном пути зайду.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Садись. Ноги-то не казенные. Говорю, тут он. Ты лучше скажи, что Григорию таскаешь? Письма или переводы денежные?

В а л я. Всякое бывает.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Откуда пишут-то? Может, по штампам видела?

В а л я. Разглашать запрещено.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Почему так?

В а л я. Тайна переписки.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (недоверчиво). Подумаешь! Общественность в курсе должна быть.

В а л я. Сам начальник отделения инструктировал. До свидания, тетя Маша. (Идет к калитке.)

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Мне-то ничего нету?

В а л я. Вам пишут.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (идет за ней). Валя, слышь, чего тебе ноги попусту бить. Оставь письма или что там мне, я Григорию передам.

В а л я. Права не имею, тетя Маша. Лично вручать должна. Инструкция. (Уходит.)

М а р и я  Ф е д о т о в н а (вслед ей). «Инструкция», «инструкция». Подумаешь!

Входит  Ч у п р о в, молодой, подтянутый, одетый по-городскому.

Ч у п р о в. Чем недовольна, Федотовна?

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Никак, сам председатель? Здравствуй, Александр Петрович.

Ч у п р о в. Уже виделись. Но все равно — здравствуй.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Ты это… чего же пешим ходом? Несолидно!

Ч у п р о в. Ехать-то некуда. Взглянуть хочу, как стройка свинарника подвигается. Два шага всего.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Верно, нужен хозяйский глаз.

Ч у п р о в (хочет идти, останавливается). Не пойму чего-то, Федотовна. Сегодня рабочий день?

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Как есть рабочий.

Ч у п р о в. А ты дома прохлаждаешься?

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Хворость одолела. Ночь не спала. Ломота в пояснице и… извиняюсь, конечно, ниже…

Ч у п р о в. Справку медицинскую принеси.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Больно ты строг со мной, Петрович. Со всеми бы так.

Ч у п р о в. Я со всеми одинаков. По уставу. По закону.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Во-во! По закону. Чего же ты тогда у других незаконности терпишь?

Ч у п р о в (взглянув на часы). В правление приходи. Потолкуем на свободе. Сейчас времени нет.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (взмахнув руками). Срочный сигнал. Сам благодарить будешь.

Ч у п р о в. Давай. Быстрее только.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Намедни гляжу — машина, значит, около усадьбы овчинниковской стоит. Номер ненашенский.

Ч у п р о в (слегка усмехнувшись). Ты и в номерах разбираешься?

М а р и я  Ф е д о т о в н а (с достоинством). У зятя мово в городе «Жигули»…

Ч у п р о в. Понятно. Машина, значит, стояла?

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Стояла. Где? В проулке. Почему такое? Улицы мало? Улица мощеная, а в проулке грязища.

Ч у п р о в. Ну, скажем, ехали с другого конца села. Дальше.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (таинственно). Мешки, вижу, волокуть из сарая. Через плетень — и в багажник.

Ч у п р о в. Зерно? Жмыхи?

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Не-не! Тощие мешки-то. И прутья из них торчат. Чуешь?

Ч у п р о в. Ничего противозаконного не вижу. Теперь все?

М а р и я  Ф е д о т о в н а (всплеснув руками). Не-не! Самое заглавное впереди.

Ч у п р о в. Не отвлекайся. Выжимки давай.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Можно выжимки, можно! Иду этто… в город в прошлый вторник. Гляжу — на шоссе поперед меня сам шагает, Овчинников, значить. А в руках — охапка… Едва унесешь! Меркло было. Серочасье. Только, видать, углядел меня. Прибавил ходу. Я — тоже. Он с большака — шасть на проселок и в ольшанике затерялся.

Ч у п р о в. Тебя испугался?

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Спугался, не спугался, а скрытничает.

Ч у п р о в. Цель? Цель-то должна быть?

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Чтобы втихаря. Чтобы комар носу…

Ч у п р о в. Темнишь, Федотовна. Договаривай.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Договорю. Мне что! Выхожу с базара в тот же день, а у ворот базарных девчушка из городских с ведром, а в ведре — цветы эти самые… По рупь с полтиной за штуку. Через перекупщиков действует. Меня будто кипятком… Как же так? В колхозе не состоит, а землицей колхозной пользуется? Да и землицы у него — соток пятьдесят. На два усадебных надела. Почему такое?

Ч у п р о в. Стой, стой, Федотовна! Овчинников в колхозе не состоит, но дом и участок Ксении Овчинниковой, жене его, принадлежал, а теперь по наследству к Алле перешел. Участок больше нормы? Обмеры вчера закончили. Михеев с законами мало считался. Мне теперь расхлебывать. Но разговоры эти пресечь надо.

М а р и я  Ф е д о т о в н а. Пресеки, Петрович. Невесть что болтают.

Ч у п р о в (уходя). Ну все. Если еще что у тебя есть, в правление иди.

М а р и я  Ф е д о т о в н а (с трудом поспевая за ним). Как не быть. Про тебя, часом, тоже говорят… (Уходит за Чупровым.)

Где-то загудел бульдозер. Входит  А л л а, светловолосая, стройная, в ситцевом платье. В руках узелок. Проходит во двор, открывает дверь дома.

А л л а. Дядь Гриш! (Прислушивается.) Дядь Гриш!

Гул бульдозера прекратился. Входит  Ф е д о р  Х р я щ, в спецовке, на голове промасленная кепка, в руке жестяное помятое ведерко.

Ф е д о р. Водицей разжиться можно?

А л л а. А здороваться не обязательно?

Ф е д о р. Можно и поздороваться. (Подняв руку, притопывает ногой.) Салют наций!

А л л а. Здравствуй, Федор. Воды не жалко. Бери.

Ф е д о р  уходит за угол дома. Слышно, как он качает воду.

(Положив на завалинку узелок, идет в глубину участка.) Дядь Гриш! Дядь Гриш!

Возвращается  Ф е д о р  с полным ведром. Остановился в нерешительности.

Ты чего в наши края залетел?

Ф е д о р (ворчливо). Колдыбачу бугры всякие, понимаешь. Кочки режу… На бульдозер посадили. Работенка — кошачьи слезы…

А л л а. Бугры-то кому помешали?

Ф е д о р. Дорогу скоротить хотят. К свинокомплексу. (Стоит, переминаясь с ноги на ногу.)

А л л а. Тебе еще чего-нибудь?

Ф е д о р. Что на селе вякают — в курсе?

А л л а. Нет.

Ф е д о р. Водила, мол, парня за нос, пока лучше не нашла.

А л л а (вспыхнув). Глупости какие!

Ф е д о р. Людям виднее.

А л л а. Как не стыдно, Федор. Что видеть-то?

Ф е д о р. Завлекала глазами. Чего уж!

А л л а (мягко). Федя, ну когда это было? Ты честный парень. Признайся — выдумал ведь? Выдумал или сам в обман себя ввел.

Ф е д о р (распаляясь). Нет, не сам. На концерте, когда рядом сидели, взглянула на меня. Танцевали еще под Новый год, и ты мне голову на плечо…

А л л а. Федя, мода такая нынче. Все так танцуют. В кино разве не видел?

Ф е д о р. «Мода». А человек-то живой. (Срываясь почти на крик.) Понимаешь — живой! Опять же женский пол наш… Смеются. Мол, отставку получил…

А л л а. Самолюбие заедает? Сам виноват.

Ф е д о р (задиристо). Чего это сам?

А л л а. Не нужно было хвалиться: «женюсь на Алке», «женюсь непременно»!

Ф е д о р. Кому это?

А л л а. Многим. Райке Коровиной, Симке Киселевой.

Ф е д о р (крякнул). Сарафанное радио! Пошло крутить!

А л л а (насмешливо). Так что, Федор, меняй пластинку.

Ф е д о р (схватил ведро). Сменю! Будьте покойны! Только не радуйся. (Быстро уходит.)

Появляется  Г р и г о р и й  О в ч и н н и к о в — жилистый, крепкий, с лицом, продубленным ветрами и солнцем. В руке держит лопату.

О в ч и н н и к о в. Пришла?

А л л а (односложно). Белье принесла. Все тут. Полотенца три, рубашки две, гимнастерка, портянки. Гимнастерка-то по швам расползается. Ниткой живой прихватила. Бросать пора.

О в ч и н н и к о в (садясь на скамейку). Послужит еще. (Вынул кисет.)

Затарахтел бульдозер. Звук мотора постепенно удаляется.

А л л а (держа в руках узелок). Куда положить-то?

О в ч и н н и к о в. Клади на скамейку. (Неторопливо, обстоятельно свертывает самокрутку.)

А л л а (положив узелок). Нынче в вечернюю иду.