Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

оказалось окошко, что-то нужно было поставить, вот они и сунули.

Ш е ф-р е д а к т о р. Послушайте, Ланда, вам прекрасно известно, что я очень невысокого мнения о ваших произведениях, но как артист (иронически) вы почти убедили меня в своем таланте.

Л а н д а. Клянусь, пан шеф…

Ш е ф-р е д а к т о р (прерывает его). Хватит комедии! Вы опять устроили из газеты клоаку, куда порядочные люди могут только плевать!

Л а н д а. Простите, пан шеф-редактор, но оскорблять себя я не позволю. Признаю, материал несколько сенсационный, но ведь там указаны факты.

Ш е ф-р е д а к т о р. Верно, но только те, которые были нужны вам. А как они подобраны! А ваша подливка чего стоит! Она ведь самое дрянное и есть. Вы просто страж общественной морали. Еще парочка таких редакторов — и я сбежал бы из газеты!

Л а н д а. Пан редактор, вы слишком чувствительны. Когда имеешь дело с бессовестными…

Ш е ф-р е д а к т о р. Замолчите! Я знаю их не хуже, чем вы. У них столько хлопот с театром, что они никак не заслужили, чтобы кто-то еще цеплялся к ним в газете.

Л а н д а. Я вознагражу их потом в другом материале.

Ш е ф-р е д а к т о р. Но… Послушайте, а хребет у вас есть?

Л а н д а (дерзко). Хребтом газету не делают, насколько я понимаю.

Ш е ф-р е д а к т о р. В вашем случае — нет. Хоть что-то. От вашего цинизма становится как-то легче. По крайней мере знаешь, с кем имеешь дело. Послушайте, сударь, то, чем вы занимаетесь, нельзя делать вечно. Сами знаете: быть проходимцем — радости мало. (Собирается уходить, деловито.) Если на вас подадут в суд, газета не станет платить штраф, ясно? И не пытайтесь канючить в дирекции. (Сухо.) Я был бы вынужден дать вам более подробную характеристику. А нынче жаль каждого способного редактора. Даже если он несомненный (иронически поворачивается к Ланде) талант. (Столкнувшись в дверях с Ворличком, который несет пять свежих номеров, хлопает дверью.)

Л а н д а (берет газеты, иронически). Благодарю вас, пан выпускающий, но пан шеф-редактор любезно опередил вас.

В ы п у с к а ю щ и й (оглядывается на дверь). Поверьте, пан редактор, я ничего…

Л а н д а. Конечно же нет, чудак. Материал вышел, и господам в опере станет жарко, а у нас — у нас ничего не случилось. Ни я, ни тем более вы ни в чем не виноваты. Пусть ищут анонима, голубчики. (Усмехается.) «Не читал, не писал и в печать не отдавал». (Хлопает выпускающего сложенными газетами по плечу, хохочет.)

Выпускающий с нескрываемым отвращением глядит на него.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена погружена во тьму. Слышно, как щелкает замок в двери, доносятся два голоса, женский и мужской. Затем в задней стене, слева, почти в самом углу, открывается дверь, и слышен голос Ланды.

Л а н д а. Сейчас зажгу свет.

Щелкает выключатель, и небольшая лампочка справа на стене освещает просторную, удобную комнату. В задней стене слева — дверь в прихожую, справа — еще одна дверь, над ней на железном, плотно прилегающем к стене карнизе висит отдернутая тяжелая портьера. Между дверьми на стене небольшая картина в темных тонах, изображающая молодого мужчину романского типа. Возле правой двери, в стене — альковная ниша. Слева впереди письменный стол и стул, справа столик, три кресла, а у правой стены — небольшой диван. Рядом с диваном — книжный шкаф. В левой стене широкое окно. Л а н д а  быстро подходит к окну, опускает штору, затягивает гардины. Только после этого он снова возвращается к выключателю и еще раз щелкает им; в центре комнаты загорается большая люстра.

Прошу вас, проходите, желанная гостья, декорации готовы.

Из прихожей в комнату входит гостья, это  Н е л л и  Р о г а н о в а, очень элегантная, нарядная, в хорошем настроении; она чувствует себя непринужденно.

Р о г а н о в а. Видно, у вас большой опыт принимать дам.

Л а н д а (он чуть-чуть рассеян). Это вам только кажется. За мной, вероятно, тянется дурная слава, но, поверьте, это преувеличено. Да, пока не забыл: примерно через час зайдет по делу один человек. Но я быстро с ним покончу. Впрочем, вы его знаете. Это Негорелов.

Р о г а н о в а. Импресарио?

Л а н д а. Да. (Подходит к висящему на стене телефону, выключает его.) По крайней мере звонить никто не будет. (С улыбкой.) Одной помехи, в лице пана Негорелова, вполне достаточно.

Р о г а н о в а. Послушайте, я не хочу, чтобы он меня здесь видел. У него длинный язык.

Л а н д а. Хорошо, когда он придет, я спрячу вас в соседней комнате. (Указывает на портьеру.) Чисто деловая встреча.

Р о г а н о в а (смеется). Я пришла не допрашивать вас, а лишь поблагодарить. Начинаю верить, что попаду в оперу. И заслуга в этом — целиком ваша.

Л а н д а (берет ее сумочку, шляпку и манто, несет в комнату направо). Заслуга прежде всего ваша собственная. (На минуту скрывается в соседней комнате, сразу же появляется вновь.) Только слепой может не заметить, что в своем амплуа вы самый крупный молодой талант на горизонте. Впрочем, в нашей опере слепых вполне достаточно. Я немного открыл им глаза. (Мимоходом пытается обнять Роганову.)

Р о г а н о в а (с улыбкой отводит его руку). Не будь вас, никакой талант мне не помог бы. (Садится.)

Л а н д а. Этим господам надо было внятно сказать, где им искать то, что нужно. Возможно, они и сами заметили бы вас, но только после того, как вы получили бы ангажемент в Вене или Берлине. Таких людей приходится подталкивать.

Р о г а н о в а. У вас это прекрасно получается.

Л а н д а. Кое-что я действительно умею, это я уже доказал и еще докажу. Простите, я вам ничего еще не предложил. (Из алькова справа выкатывает сервировочный столик на колесиках, на нем разложены пирожные, бутерброды, булочки; внизу стоят напитки.)

Р о г а н о в а (тем временем оглядывает комнату и замечает висящую между дверей картину). Любопытная картина там висит. (Ехидно.) Этот молодой человек слегка похож на Дон Жуана…

Л а н д а (приятно удивлен). Так это он и есть! Картина называется «Тоскующий Дон Жуан». Итальянский романтизм. Автор неизвестен. Впрочем, может, это и подделка.

Р о г а н о в а. Но картина недурна.

Л а н д а. Вам нравится? Могу я вам ее прислать?

Роганова смеется.

Чему вы смеетесь? Прошу вас, угощайтесь. Надеюсь, вы не откажетесь.

Р о г а н о в а (продолжая смеяться, смотрит на картину). Благодарю вас, я ничего не хочу, вот сигарету, пожалуй.

Л а н д а (торопливо, но неловко дает ей прикурить). А я с обеда ничего не ел и голоден, как волк. (Берет бутерброд, жадно ест; удовлетворенно, с полным ртом.) Знаете, я только что кончил новый роман.

Р о г а н о в а. Да? Как называется?

Л а н д а. Он уже в наборе. Рабочее название — «Голая истина». (Берет еще один бутерброд.) Наверное, придется изменить, а то неестественно что-то, вам не кажется?

Р о г а н о в а. Трудно сказать. А о чем там речь?

Л а н д а (жует). Нечто потрясающее. Совершенно новое. Ничего подобного я еще никогда не писал. Полный переворот в моем