Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

набережной, то есть перед пароходом, на переднем плане сцены.

М и к у л а ш е к (высовывая голову из трюма). Охо-хо, попотеем мы до Братиславы. Так нашуровался в топке, что вся водка выпарилась. Словно с рождения пью одну содовую. Не могли бы вы, пан репортер, сбегать за водкой, раз уж вы изволите с нами ехать?

К у м е с. Дружище, быть кочегаром — весьма ответственное дело. Что, если вы захмелеете и случайно сядете на вентиль? Пар не сможет свободно выходить — взрыв, катастрофа!.. Обезображенные трупы!

М и к у л а ш е к. Ну и влипли бы мы в передрягу, пан репортер! Да только у нас такое корыто, что у него никакого вентиля нет. А потом — с чего бы мне садиться на горячий котел? Этак можно и окорока припалить! Однако и жарища тут, надо бы еще подложить…

К у м е с (смотрит на часы). Скорей бы уж капитан пришел. А то опоздаем.

М и к у л а ш е к. Не беспокойся. Коли мы цельный год с этого места на метр не стронулись, какое значение имеет лишняя минутка?.. О, черт! (Заглядывает в трюм.) Опять погасло? Так и есть. Придется откачивать воду. Вечно она затекает куда не след, подступает к самой колосниковой решетке! Не найдется ли у вас случаем носового платка — заткнуть дыру? (Скрывается в трюме.)

К у м е с (ходит взад — вперед). О господи, ничего себе пароходик! Я представлял все совсем иначе. Нужно записать (достает блокнот и пишет), что я представлял все совсем иначе.

С т р у г а  приближается вместе с  ж е н о й. Несет большую книгу, в каждом кармане — по бутылке водки.

С т р у г о в а. Я же тебе говорила — надо взять теплое белье, а ты вместо белья захватил атлас Европы! Никак в толк не возьму, куда ты отправляешься?

С т р у г а. Сам не ведаю. Сказали — плыви в Братиславу, я и плыву. Будто ты меня не знаешь! Когда я прошлый раз ходил в Мельник, ты тоже болтала невесть что, а видишь: вернулся целехонек. (Он навеселе.) И даже трезвый. Обо мне не беспокойся, у меня на борту репортеры, порядочные люди, они вообще ничего не пьют.

С т р у г о в а. Молчи уж, врешь ты все. Я женщина слабая, нежная, а ты непременно где-нибудь налижешься. Ой, схлопочешь ты у меня, бесстыжая твоя рожа, руки-ноги переломаю.

С т р у г а. Да ведь я в рот ничего не беру!

С т р у г о в а. Молчи! Знаю я тебя. Пятнадцать лет назад отправился в Мельник, а воротился в таком виде, что собственная сука покойница тебя не признала. Хоть теперь-то постыдись! У тебя дети, жена. Или, может, я для тебя просто уличная девка?!

С т р у г а. Осторожнее на поворотах! Про меня говори что хошь, но жену не оскорбляй!

С т р у г о в а. Надо же, вспомнил через год, что отплывает в Братиславу! Так я тебе и поверила! Забавляться в Сельце с девками — это ты умеешь, это по тебе!

К у м е с. Милостивая пани, я слышал кое-какие ваши замечания и беру на себя смелость заверить вас, что речь идет о знаменательнейшем событии. Целую ручку, милостивая пани. (Целует ей руку.)

М и к у л а ш е к (появляясь из трюма). Едем аль нет?

С т р у г а. Едем! Погоди минутку, я попрощаюсь.

М и к у л а ш е к  скрывается. Кумес переходит на палубу.

М и к у л а ш е к (снова высовываясь). И так на полчаса опаздываем. Подкинуть уголька?

С т р у г а. Подкинь!

М и к у л а ш е к. У меня топка погасла, нет ли у тебя спичек?

С т р у г а (прощается с женой). До скорого свидания, Мари, на днях увидимся. От Праги до Братиславы — рукой подать. (Целует ее.) Послушай, не забудь про одну вещь. Сама знаешь — какую!

С т р у г о в а (плачет). Не знаю я, не знаю. А ты-то знаешь?

С т р у г а. И я не знаю.

М и к у л а ш е к. Прощайте. (Поет.) «Прощай, страна прекрасная, отчизна дорогая…».

С т р у г а (ступив на палубу, кричит вниз). Не дери глотку, Микулашек, не видишь — я прощаюсь с женой?

К у м е с (кричит). Целую ручку, милостивая пани, извините, ради бога!

С т р у г о в а. О господи… ах вы, бездельники, ах шалопаи…

С т р у г а  и  М и к у л а ш е к (поют). «Эй, на палубе, матросы, вы натягивайте тросы…».

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

На пароходе «Ланна-8».

М и к у л а ш е к (сидит возле трубы; пьет из бутылки). Без весла не суйся в море.

К у м е с  пишет. С т р у г а  листает атлас.

К у м е с (диктует самому себе телеграмму). Редакция «Ежедневного факела». Репортаж номер один. Транспортировка парохода «Ланна-восемь» из Карлина в Братиславу. Ровно в семь часов в соответствии с разработанным капитаном Стругой планом мы подняли якоря и вышли на речной простор. Толпы провожающих разразились криками восторга, слышалось пение государственного гимна. Команда парохода настроена бодро. Из лиц, особо проявивших себя в момент отплытия, помимо капитана Струги в первую очередь, необходимо назвать еще и кочегара Микулашека, который благодаря своей бодрости и предусмотрительности преодолевает все невзгоды плавания. Пароход «Ланна-восемь» принадлежит к старейшему типу судов и представляет собой точное подобие парохода Ресселя{28}, модель коего вы можете увидеть в городском музее. Погода стоит превосходная: полное безветрие, волны умеренные, небо безоблачное. Магнитная стрелка предсказывает близкую грозу. Наш репортер Кумес, nervus rerum[54] всей экспедиции, свеж и полон энергии. В следующей корреспонденции мы сообщим дальнейшие сенсационные подробности о транспортировке. Наши ближайшие стоянки… (Струге.) Пан капитан, будьте добры, скажите, где предполагается ближайшая остановка?

С т р у г а. Вот я как раз и ищу ее в атласе. (Яростно листает страницы.) О господи, где в этом атласе карты?

М и к у л а ш е к. Куда мы плывем? Куда плывем! Вниз по Влтаве. К Трое!{29}

К у м е с. Благодарю вас. (Пишет.) Наша ближайшая остановка — древний порт Троя. Сколько исторических воспоминаний! Парис и Елена! Вдали уже виднеется очаровательный замок в старом готическом стиле, по склонам зеленеют виноградники, и леса шумят на скалах… все цветет передо мной — не земля, а рай земной… С искренним уважением Кумес. (Подает Микулашеку исписанный лист.) Эту срочную телеграмму, пан Микулашек, необходимо отправить с ближайшей почты. Вот вам пятьдесят крон.

М и к у л а ш е к. Не люблю выполнять поручения посторонних. Но вы уже не посторонний, вы теперь наш человек, так и быть — отправлю.

К у м е с. Простите, пан Микулашек, но… могу я на вас положиться?

М и к у л а ш е к. Если я чего сказал — как отрезано. Уж будьте покойны. Я человек надежный! Не волнуйтесь, дойдет ваша телеграмма. Вот и я… уже дошел. (Смотрит в пустую бутылку.) Черт, видите — опять в бутылке пусто.

С т р у г а. Странный какой-то атлас. Все слова да слова… сплошная болтовня — и ни единой карты! И на кой ляд они тиснули здесь Кирилла с Мефодием? О господи! Да ведь тут еще святая Людмила и святой Лаврентий! Беднягу поджаривают на масле… Что это за атлас, я вас спрашиваю? Я же трезв как стеклышко… А тут святой Катержине рвут зубы…

М и к у л а ш е к (толкает Кумеса в бок). Гляньте-ка, его уже разобрало. Когда у меня была белая горячка, я заместо святых видел