Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола
к тем, кому нечем его подкупить.
Здесь у меня никого, кто бы мог уберечь мои руки от вынужденного безделья…
На последние деньги купила я манекены,
смотрят они насмешливо
и с ужимками отворачиваются из состраданья.
Не уподобляйся же кукле и не злоупотребляй
моей беззащитной привязанностью к тебе.
А н д р е а с.
Мне неловко перед друзьями,
которые будут смотреть на тебя как на простушку швею.
С такими пристало амурничать лишь до тех пор,
пока темнота обеспечивает инкогнито.
Не распутывать, а рассечь
нужно Гордиев узел.
Продай манекены — и гора с плеч.
Правда, на этом мы здорово прогадаем,
но скоро я разбогатею, и ты заживешь припеваючи,
как подобает недавней миллионерше.
Между прочим, ревную к Лазарю.
Верно, ты потому так со мною сдержанна,
что до сих пор ощущаешь его поцелуи.
Е л е н а.
Мне кажется, мой милый,
вы сомневаетесь в моей правдивости.
И это от доверья к вам излечит мигом… Вам бы все с наскока!
А я довольно молода и не спешу нисколько!
А н д р е а с.
Тогда зачем его колечко носишь?
Е л е н а.
Не стоит из-за этого устраивать мне сцену!
Не нравится — сниму и брошу в Сену.
Какой-нибудь рыбак, придя с таким уловом,
помянет водяного добрым словом!
А н д р е а с.
Вот выдумала тоже!
Уж лучше продадим, да подороже…
Е л е н а.
А ты практичней свекра, вот те на!
Не скрою — я удивлена.
А н д р е а с.
Как ты обидчива, наивное созданье…
Е л е н а.
Мне хочется побыть одной. Простите. До свиданья.
А н д р е а с.
Прогнать меня?! Ну, нет,
мой свет!
Нет, романтическая дамочка!
Ведь похищение без поцелуев — лишь крохотная часть любовной авантюры.
(Пытается ее схватить.)
Елена пятится.
Стыдитесь, дорогая полудевственница!
Мы в приключенческом многосерийном фильме
как раз достигли точки, где экспресс
в туннель ныряет…
И ваши сестринские поцелуи
сегодня вкусят яда.
Я обуздаю ваше красноречье!
(Заключает ее в объятия.)
Теперь ты в океане, что хмельней
любого из соленых океанов!
И над строптивостью бессилье посмеется.
Е л е н а.
Не прикасайтесь! Иначе себя я
навеки потеряю…
Не доверяю вам, а страсти я страшусь,
как дикари — нечистой силы.
Ах, дядюшка Сократ, спасите! Лазарь!
Ну почему ты не был столь же пылок!..
Испытываю смутную тревогу,
как будто в рабство продана.
Пустите!
А н д р е а с (стиснув Елену, тащит ее к софе за ширмой).
Вот видишь, взбалмошная,
страсть тебе к лицу!
Зависимость избавит от рассудочности.
А ты красива, суфражистка,
впадая в забытье.
Е л е н а ( в полузабытьи).
Как я жалка! Вся так к нему и льну я…
Верни покой души, верни мне поцелуи!
Гипнозом словно бы меня околдовал.
Возвышенный пролог, обыденный финал!
А н д р е а с (зайдя за ширму и увидев спящего Беньямина, отпускает Елену).
Так вот ты почему
такая недотрога!
Кто этот тип?
Е л е н а (приходя в себя).
Боже милостивый!..
А н д р е а с.
Я ухожу, мадам,
и знайте — навсегда!
(Уходит.)
Е л е н а (бежит за ним).
Постойте! Умоляю, Андреас!
Ведь это же грабитель!
(Выхватывает из кармана маленький дамский револьвер, подходит к софе, берет в руки будильник и, учинив трезвон, наводит дуло на Беньямина.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Т е ж е, кроме Андреаса.
Б е н ь я м и н (просыпается).
Простите, что разлегся!
Е л е н а (не опуская револьвера).
Руки вверх!
Б е н ь я м и н (поднимает руки).
Отбой! Теперь — целуйте!
Е л е н а.
Да это тот, что нагишом когда-то щеголял!
Б е н ь я м и н.
Прежде чем прыгну в окошко по вашей милости
и сверну себе шею, позвольте, мадам,
я кое-что вам передам.
Е л е н а.
Но ведь вы же не почтальон!
Для чего тогда почта и телеграф,
если каждый сморчок с ними вздумает конкурировать?
Б е н ь я м и н.
Сморчок…
А ведь есть во мне что-то сократовское, вам не кажется?
Е л е н а.
Вылитый дядя Сократ!
Б е н ь я м и н.
За вычетом того, что я питаю слабость
к красивым женщинам…
Е л е н а.
Вы, милостивый государь,
ошиблись этажом.
Доступные девицы обитают как раз под нами.
Извольте-ка перебазироваться
и извиненьями себя не утруждайте!
Б е н ь я м и н.
Я так и не представился…
Е л е н а.
Хотя вы и несли мой чемодан,
меня нисколько не интересует,
кто вы такой!
Б е н ь я м и н (риторично).
Жилось мне всяко. И о том —
простая песенка моя.
«Бродяга!..» — мне твердят, но я
покинул нехотя свой дом.
В купели я затеял спор,
и, крестных брызгами крестя,
стал Беньямином я, дитя,
и так зовусь я до сих пор.
Я рвался жить и не погряз
в зубрежке — школьная тоска!
И я уроки пропускал,
за что меня секли не раз.
Зато уж если захочу —
любое дело по плечу!
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола, относящееся к жанру Драматургия. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
