Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

под всю компанию да шарахнуть! Они уже моего старика подзуживают, дескать, ничего из меня не выйдет… Ей-богу, за одно это взорвал бы! И потом, знаете — именно в такой праздник ввалиться к ним, ощипанному, как петух, хмельному, как старый солдат, — хотел бы я когда-нибудь так подшутить, вот был бы номер! Чертовски люблю ушибленных — с ними не соскучишься. Жизнь с ними не церемонится — стукнет человека по спине так, что тот нос расквасит и чувствует это всю жизнь. (Усмехнулся.) Видно, поэтому мне нравятся глаза старых дев. Поверьте, у них — самые красивые глаза. То, что в них читаешь, прекраснее всякой любви и мало ли чего еще… У этих глаз — окраска долгих лет, они совершенно черные, как жизненный опыт, и погасшие, как… Я начал было писать их, это будет вещь… (Вдруг озорно.) Ну что — сядем благочестиво в уголок да заведем трогательное «Родился Иисус Христос»? Шесть… Кафе открывают только в девять. Везде закрыто — открыто только в известных заведениях. Ходили мы туда в прошлом году с елочкой — девки ревели как овцы, так я их растрогал…

Й о г а н и к. Странный вы человек. Но я верю — из вас выйдет толк. Когда вас жизнь хорошенько отлупит.

Ю з л. Славик вон предсказал, что я присмирею еще в этом году. А, черт… (подбегает к стене, стучит) наверняка дрыхнет дома. Где ему еще быть?

V

К р х н я к (входя). Добрый вечер, ребята! (Прямиком идет к печке, греется.) У, холодина! Весь промерз. Проклятое пальто такое легкое… Какой-нибудь пижон выдумал, не человек!

Ю з л. А я думал, ты с Ба́раном пошел.

К р х н я к. Надо пойти, у них хоть деньги есть.

Ю з л. А у тебя?

К р х н я к. А у тебя? Черти рогатые! Веселенький сочельник! И это уже третий в Праге. Пока что ни один мне не нравился.

Ю з л. Повторяю: можно пойти ко мне.

К р х н я к. Да у тебя там, поди, собачий холод.

Ю з л. А мы щели тряпками заткнем.

К р х н я к. Уголь за один час сожжем, у тебя там даже постели нет — замерзнем.

Ю з л. Зато в газетах сообщение напечатают.

К р х н я к (Йоганику). А вы что? Все штудируете? По вас прямо видно, до чего ума накопили. (Смеется.) А не побрились! Бритвы, что ли, у вас нет? Я вас и намылю и обрею — будете как красна девица.

Ю з л. Пожалуй, слишком много крови потеряет.

К р х н я к. Я скольких приятелей брил!

Ю з л. И что тебе за это платят?

К р х н я к. А вот приходи, новым клиентом будешь. (Подходит к Юзлу.) Э, да у тебя подбородок-то гладок, как колено!

Ю з л. Не беда — послезавтра сразу такая борода вырастет, что тебе щетка!

К р х н я к. Пора бы!

Ю з л. Стараюсь как могу — и ничего. Эге, что это за фигура к нам прет?

С л а в и к  входит неверным шагом, споткнулся о порог; он без пальто, без шапки, воротник пиджака поднят, руки в карманах.

С л а в и к (недовольным тоном). Слышал сигнал. Ну, чего вам?

Юзл разом понял его состояние, скорчил гримасу.

(Смотрит на Крхняка.) Тебе чего тут? Почему домой не поехал? Или у вас в Моравии Христос уже не родится? (Йоганику.) Приветствую тебя, трудолюбец! (Присаживается на край кушетки, смотрит на Юзла.) Смотришь, да?

Ю з л. Смотрю.

С л а в и к. Что, не нравлюсь?

Ю з л. Нравишься.

С л а в и к. Правильно.

Ю з л. Это ты уже с утра?

С л а в и к. С утра. Моя обычная программа в сочельник — моя и еще одного перса. Хлещет вино, ругает гяуров, а я — буддистов, эсперантистов и кавалеристов… Ja! (Вдруг лицо его светлеет, и он начинает обычную комедию — морщит лоб, наигранно хохочет, забывая об этом лишь изредка — опьянение дает себя знать.)

VI

Х о з я й к а (открыв дверь, тоже играет комедию). И не стыдно вам? Вам это вовсе не к лицу — такой солидный пан, и так портит себе жизнь!

С л а в и к. А рюмочки можжевеловой не найдется? Прежде-то находилось!

Х о з я й к а. Я и ждала, что вы спросите. (Закрывает дверь.)

Ю з л. Доброта-то! Мне вот сроду не подносила.

С л а в и к. Ты еще юнец! Тебе еще «не следует». А как будет «следовать» — смотри, старайся быть таким же приличным человеком, как я сегодня.

Х о з я й к а  при последних словах входит с подносом, на нем рюмка; ставит поднос на стол.

Х о з я й к а (шутливо). Что, приличный? Я давно говорю, вы — самый приличный человек на свете! Кем бы только могли стать, коли б захотели…

С л а в и к. Раз как-то приезжала ко мне одна принцесса из Австралии…

К р х н я к. Принцесса — и из Австралии?

С л а в и к. Не порть мне шутку, даже если она глупа. (Берет хозяйку за талию.) Ну, как — еще одну, а? Раз уж я самый умный на свете?

Х о з я й к а  убегает, скоро возвращается с второй рюмкой.

Да, детки. Я самый умный мужик на свете, только не просите, чтоб я вам это доказывал. Pro primo[50], мне не хочется, pro secundo[51], это будет ужасающе глупо, а в-третьих, я в ваших комплиментах не нуждаюсь. Вот мамаша Линцова — другое дело! (Выпивает рюмку.) Она-то знает, зачем меня поит. И я говорю, слышите… (хозяйке) когда вам будет очень плохо, увидите, я приду вас утешать. А вы и не догадаетесь… Еще рюмашечку?

Х о з я й к а. Будет с вас. Не то еще начнете утешать меня прямо сейчас, и на потом не останется. (Уходит.)

С л а в и к (протирает глаза, поправляет подушку на кушетке, растягивается). Развлекайте меня, голубки!

К р х н я к. Вот теперь тебе хорошо, правда?

С л а в и к (спокойно). Хорошо. Добрые люди позаботились.

Ю з л. Интересная у тебя нынче компания: перс, старуха…

С л а в и к. Ты еще не знаешь всех! Вот возьму тебя с собой… Я теперь хожу в одно место… там собираются одни калеки да нищие — отлично там веселишься!

Ю з л. Понял: в голове у тебя опять маячит твой роман. Что-то ты давно о нем не говорил.

С л а в и к. И вообще не буду о нем говорить.

Ю з л. Не напишешь ты его!

С л а в и к. Ого! (Поворачивается.) А вот же напишу, и напишу, и напишу!

Ю з л. В таком случае этот год — крайний срок, только я думаю, ничего ты не напишешь — тут, сударь, работа нужна, не одни идеи!

С л а в и к. И работа и идеи!

Ю з л. А где они у тебя?

С л а в и к. В чемодане. Целая кипа бумаги.

Ю з л. Завтра придешь домой пьяный, все сдуру в печку побросаешь, и дело с концом.

С л а в и к. А я так и сделаю.

Ю з л. Ты не художник.

С л а в и к. А ты кто? Впрочем, роман мой все равно трактует одни глупости… К чему? Завтра он имел бы еще какое-то значение, а уж послезавтра — никакого.

Ю з л. Почему?

С л а в и к. Этого ты не поймешь. Писание таких вещей не проходит для автора безнаказанно!

Ю з л. Что-нибудь криминальное?

С л а в и к. Что́ криминальное! Подобные книги пишутся