Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

class="v">Боюсь, вы проиграете, маркиза.

М а р к и з а  С и л ь в и я.

Но, господа, ведь это не конец.

Д а м ы. Замечательно!

П е т е р. Когда начинает говорить женщина, можно подумать, что лопнула водопроводная труба.

М а р к и з а  С и л ь в и я.

Ходил по свету сей ужасный муж,

взор холоден, и ядовита речь,

и все поступки дикости полны.

Тут стал наш добрый бог его жалеть

и вознамерился помочь бедняге.

Вот вечером, когда, прощаясь с солнцем,

запахли травы и запели птицы,

господь сказал себе: «Быть может, он

не так уж безнадежен, как казалось.

Смотри-ка, улыбаются уста,

не может тварь без сердца улыбаться…»

И так решил: все то благое в нем,

что, очевидно, стало по ошибке

частицею дрянной мужской натуры,

его заставит плакать над собой

и оградит от горших испытаний.

Из лучшего, что в нем самом сокрыто,

ему в утеху женщину создам.

Д а м ы. Замечательно!

П е т е р. Но в остальном вы вполне здоровы, не правда ли, маркиза?

М а р к и з а  С и л ь в и я.

И рек: «О дева, будь ему отрадой».

К о р о л ь. Ничего себе — отрада!

М а р к и з а  С и л ь в и я.

И молча женщина несла свой крест,

пока господь не сжалился над нею

и не вернул все в изначальный вид,

одно условие притом поставив:

тогда лишь будет совершенен муж,

когда судьбу он женщине вручит.

П е т е р. Вот, оказывается, отчего так тошно жить на свете!

М а р к и з а  С и л ь в и я.

И потому два сорта есть мужчин:

одни из них уже давно женаты,

и все их благородство — от жены.

Другие в свинстве по уши погрязли

и ждут, когда их женщина спасет.

К о р о л ь. В болото нас!

А д е л а. Да здравствуют женщины! (Поднимает бокал.)

П е т е р. Я уже готов пить за все что угодно.

Все пьют.

А д е л а. А теперь — снова танцевать. Не то наши мужчины совсем перепьются. Пойдемте танцевать в сад. Там такая красотища!

К о р о л ь. К сожалению, мне придется остаться здесь. У меня работа.

Р о з а л и я. Теперь? На рассвете?

К о р о л ь. Вот именно. Теперь. На рассвете.

Р о з а л и я. Аристид, через десять минут я жду тебя в саду.

К о р о л ь. Но…

Р о з а л и я. Я сказала, и точка. Прошу вас, господа.

Мужчины подают дамам руки. Все направляются в сад.

А д е л а. До свидания, папа.

К о р о л ь. До свидания!

Г р а ф  Р и х а р д, г р а ф  А л ь ф р е д. Ваша милость! (Низко кланяются и пятятся, не разгибая спины.)

Все, кроме Короля, уходят.

К о р о л ь. Всего наилучшего, благородные господа!.. Ну, теперь я в самом деле хотел бы узнать, что это за люди. Они вовсе не глупы. А таких нынче в наших кругах днем с огнем не сыщешь.

Входит  Б а р н а б а ш.

Б а р н а б а ш. П-п-п-п…

К о р о л ь. Изволите быть заикой или тоже делаете из меня шута горохового?

Б а р н а б а ш. Т-т-т…

К о р о л ь. Вы кто?

Б а р н а б а ш. С-с-с-с…

К о р о л ь. Маркиз?

Б а р н а б а ш (отрицательно качает головой). Н-н-н-н…

К о р о л ь. Барон?

Б а р н а б а ш. Н-н-н-н…

К о р о л ь. Но наверняка уж дворянин, не так ли?

Б а р н а б а ш. Н-н-н-н…

К о р о л ь. А что это у вас за мундир?

Б а р н а б а ш. Л-л-л-л…

К о р о л ь. Да ведь я, дорогуша, вас не понимаю.

Б а р н а б а ш. П-п-п-п…

К о р о л ь. Я вижу, вы стараетесь изо всех сил, но какой толк, если у вас получается какой-то собачий лай.

Входит  И е р о н и м.

И е р о н и м. Пан полицейский инспектор Твердолобый!

К о р о л ь. Уже? Прошу, прошу.

Входит  Т в е р д о л о б ы й, деревянно кланяется.

Приветствую вас, пан инспектор. Извольте присесть.

Твердолобый делает отрицательный жест.

К делу. Речь идет о…

Т в е р д о л о б ы й. Знаю.

К о р о л ь. Вас уже информировали?

Т в е р д о л о б ы й. Пока не могу сказать ничего определенного.

К о р о л ь. Я к вашим услугам.

Т в е р д о л о б ы й. Воры?

К о р о л ь. Видите ли… у нас тут бал-маскарад. И вдруг появились три господина и одна дама.

Т в е р д о л о б ы й. Какие у них волосы?

К о р о л ь. Белые.

Т в е р д о л о б ы й. Ergo[22], старики.

К о р о л ь. Вовсе нет. Ergo, парики. Они в маскарадных костюмах.

Т в е р д о л о б ы й. Достаточно. Где они?

К о р о л ь. Только что пошли в сад.

Т в е р д о л о б ы й. Позовите их, пожалуйста.

К о р о л ь. Иероним! Позови господ из сада.

И е р о н и м. Слушаюсь, пан генеральный директор. (Уходит с Барнабашем.)

Т в е р д о л о б ы й. Женаты?

К о р о л ь. Кто?

Т в е р д о л о б ы й. Вы.

К о р о л ь. Да.

Т в е р д о л о б ы й. Дети?

К о р о л ь. Двое.

Т в е р д о л о б ы й. Маленькие?

К о р о л ь. Большие.

Т в е р д о л о б ы й. Точнее.

К о р о л ь. Такие. (Показывает от земли.)

Т в е р д о л о б ы й. Сколько?

К о р о л ь. Чего?

Т в е р д о л о б ы й. Лет.

К о р о л ь. Двадцать и двадцать семь.

Т в е р д о л о б ы й. Стало быть, сорок семь.

К о р о л ь. Пардон. Девочке — двадцать, парню — двадцать семь.

Т в е р д о л о б ы й. Знаю. В сумме — сорок семь, понимаете?

К о р о л ь. Понимаю, но…

Т в е р д о л о б ы й. Позже. Пока я не могу сказать ничего определенного.

Входит  в с е  о б щ е с т в о  вместе  с  Б а р н а б а ш е м.

Р о з а л и я. Аристид! Что это значит?

К о р о л ь. Позвольте представить уважаемому обществу пана полицейского инспектора Твердолобого.

Р о з а л и я. Инспектора? Аристид! Инспектора? Очень приятно, пан инспектор. Могу вам что-нибудь предложить?

Т в е р д о л о б ы й. Я на службе. Которые?

К о р о л ь. Вот эти, пан инспектор. (Показывает на дворян.)

Т в е р д о л о б ы й (подходит к графу Рихарду, хватает его за камзол). Ваше имя?

Г р а ф  Р и х а р д. Господин?!.

Т в е р д о л о б ы й. Ваше имя! Быстро, без размышлений.

Г р а ф  Р и х а р д.

Граф Рихард, из Амелии Святой,

посланник папы, королевский канцлер,

владелец Леванты и Деветсила.

Т в е р д о л о б ы й (орет). Что вы себе позволяете? Вам известно, что я должностное лицо? Ничего, в полиции у вас пропадет охота острить!

Г р а ф  Р и х а р д.

За оскорбление мне платят кровью.

Подай скорее шпагу, Барнабаш!

П е т е р. Удивительный человек!

П о э т. Он меня вдохновляет.

Т в е р д о л о б ы й. Вы угрожаете мне шпагой? Да я прикажу вас арестовать! Понятно? Прикажу вас арестовать!

Г р а ф  А л ь ф р е д (Петеру).

Ваше величество… все эти оскорбленья…

П е т е р. Послушайтесь доброго совета, кончайте с этим величеством. Господин — из полиции.

Г р а ф  Р и х а р д.

Неужто позабыт обычай старый,

что оскорбленье гостя в вашем доме

есть оскорбленье также и для вас?

Как вижу, честь отныне не в почете.

Ваше величество, мы дом ваш покидаем.

Т в е р д о л о б ы й. Стоять! Ни с места! Выходить никому не разрешается! (Орет.) Не трогать саблю!

Г р а ф  А л ь ф р е д.

Бог мне судья, но я покуда — граф

и не стерплю такого обращенья.

(Обнажает шпагу.)

Т в е р д о л о б ы й. Уберите саблю! Это обойдется вам не