Сделка. Я тебе верю (СИ) - Беж Рина

Ничего себе. Пошел ва-банк. Значит, реально прижало. Оценил папочкину сучность.

Понял, что тот ни перед чем не остановится ради бабла.

— Ты понимаешь, что эта бумага, — взмахиваю папкой, глядя Ярославу в глаза, —фактически приговор для вас — Шаталовых? Как только Даша пустит ее в ход, твой отец вылетит из совета директоров. И все, что у вас останется в «Эталон-М», это должности простых наемных сотрудников, впахивающих за зарплату.

— Понимаю, — кивает, отвечая не менее серьезным взглядом.

— А то, что твой папаша после такого демарша тебя не простит? И это самое малое, что он сделает.

— Всецело.

— Осознаешь последствия? Готов рисковать?

Приподнимаю бровь, считывая и бледность впавших щек, и усталость, и решительный блеск в покрасневших глазах.

Нехило его за ночку приложило. Осунулся, потускнел. Растерял всю холеность, но при этом стал больше походить на мужика, чем идиота.

— Готов, — отвечает без раздумий. — Но мне нужна помощь. Ольга и малыш. Я не могу их забрать из клиники прямо сейчас и спрятать, фактически малыш в реанимации. А моя охрана... не уверен, что отец их уже не перекупил, дав другие инструкции.

Здраво. Верить можно только себе. Или тем, с кем прошел огонь и воду С остальными всегда есть шанс, что их лояльность перейдет к тому, кто заплатит больше.

Кстати, новая смс оповещает, что мои парни постарались и заперли приставленных следить за Ярславом людей в лифте.

Усмехаюсь.

— Твоя охрана временно заблокирована между этажами. Так что давай, Ярик рассказывай: что, откуда и зачем. А я подумаю, чем можно помочь твоей женщине и ребенку.

И он рассказывает.

Говорит о том, как провел ночь в больнице, как после поехал к отцу разбираться как тот пригрозил жизнью ребенка и дал задание назначить Даше встречу. Как он психанул, вскрыл в спальне родителей сейф и выкрал тот самый документ, что теперь я держу в руках.

Тот самый, по которому много лет назад Шаталов-старший продал свою долю в «Эталон-М» Вукалову, чтобы рассчитаться с долгами. Тот самый, что стал в итоге одной и причин гибели родителей Даши. Тот самый, который делает мою женщину владелицей доли уже не в тридцать, а в шестьдесят процентов. И, наконец, тот самый, что в итоге превращает ее в мишень для потерявшего остатки человеческого Льва Шаталова.

— Когда ты должен позвонить Дарье? — уточняю в конце.

— После обеда.

— Хорошо, звони, — киваю, мысленно уже просчитывая варианты, как закончить все один махом.

— Но... это же будет ловушка! — срывается Шаталов.

Запускает пальцы в волосы, с силой проводит взад-вперед. Трет лицо, запрокидывая голову назад.

— А ты думаешь, я до сих пор не понял, кто на самом деле твой папаша? —усмехаюсь недобро.

— Черт. Я не хотел для нее такого. Она же моя жена и…

— Шаталов, заткнись — отбываю его вдруг проснувшуюся совесть или что там у него за нее отвечает. На хер мне его терзания не сдались. — Раньше надо было быть мужиком... хотя, — усмехаюсь едко, — кажется ты только сейчас сам понял, каково это.

Зубы стискивает так, что на впалых скулах желваки перекатываются. Кулаки сжимает, но молчи. Молчит гаденыш, потому что понимает свой проёб.

Мудила, не мужик. И то, что сейчас перестал быть говном, не искупает того, что он сделал в прошлом.

— Помоги, Тихомиров, — просит.

Просит, вызывая на языке лишь горечь. И желание ему хорошенько врезать.

Нет у меня к нему жалости. Ни капли. Как и к его бабе. Заслужили урок оба.

Но при этом понимаю, что помогу. Во-первых, чтобы наконец закончить с этим делом раз и навсегда. Убрать эту удавку с шеи Дарьи. Во-вторых, ради ребенка.

Мальчишка не виноват, что его родители настолько косячные люди. И, даст бог, он не вырастет таким дерьмом, как они.

— Я постараюсь, Шаталов, — произношу в итоге.

Перехватываю папку поудобнее и покидаю оранжерею первым. Предстоит все хорошо обдумать.

Права на ошибку у меня нет.

40.

ДАРЬЯ

Часы показывают полдень, когда Иван переступает порог дома.

И это в понедельник. В самый час пик.

— Что-то случилось? — не скрываю беспокойства.

Хороших мыслей в голове не возникает.

Убираю с коленей ноутбук, где занималась переводом, и поднимаюсь из кресла. Не обращая внимания на валяющиеся рядом тапки, устремляюсь к мужчине босиком и, ни секунду не раздумывая, кладу ладони ему на грудь. Задираю голову и заглядываю в глаза, наивно полагая, что смогу прочесть не высказанное во взгляде.

— С чего вдруг сразу что-то случилось? — вопросительно улыбается Иван. И я, как ни стараюсь, не могу считать, что же таится там, в глубине. — Просто соскучился.

Просто соскучился?

В первый рабочий день недели?

Сомнения наполняют голову, но мужчина умело их отключает. Поддевает мой подбородок пальцами, наклоняется и неторопливо касается губ губами. Почти невесомо. Короткими поцелуями. Примеряясь и пробуя.

— Очень соскучился, — поправляет сам себя и большим пальцем проводит по скуле.

Убирает волосы за ухо. Поглаживает шею, ключицу. Чуть отклоняется, заглядывает в глаза, опускает взгляд ниже.

Губы начинает печь от пристального внимания. А от того, как темнеет его взгляд, ускоряется пульс.

Иван снова смотрит в глаза, что-то там выискивая. Стискивает талию, ведет руками выше. По ребрам к груди. Ловит моё судорожное дыхание своим.

Размыкаю губы, сама тянусь, привставая на носочки.

И Я... соскучилась.

Не могу больше! Хочу быть к нему ближе.

И всё, тушите свет! Сдержанность Тихомирова летит в бездну.

Не говоря ни слова и лишь утробно по-собственнически рыкнув, он стискивает меня крепче. Вжимает в себя, словно желая вплавить.

Обнимает крепкими руками, окутывает собой. Наклоняется

— Даша…

Тихий шелест имени, и жадный рот уже набрасывается на мои губы, терзает, завоевывает и подчиняет. Язык по-хозяйски проталкивается вперед, задевает мой, втягивает в игру и заставляет ему отвечать.

Что я там хотела спросить? О чем думала?

А не все ли равно, когда тело само выгибается в любимых руках, жаждая быть покоренным? Ластится и прижимается теснее, однозначно выдавая потребности.

— Ваня, еще..

Всхлипываю от переизбытка эмоций и вскидываю руки вверх. Обнимаю мужчину за шею, пальчиками зарываюсь в короткие волосы и царапаю затылок ноготками.

Как же давно я об этом мечтала!

Дрожь пробегает по телу. Волна за волной. Пульс учащается так, что закладывает уши. От возбуждения внутренние мышцы сводит спазмом. Грудь, вжатая в грудную клетку Тихомирова, болезненно ноет.

Чертова одежда неимоверно раздражает. Зато предвкушение большего кружит голову.

Оно же будет, это большее?

— Даша, останови меня, — будто читая мысли, сипло произносит Тихомиров и в противовес своим же словам подхватывает меня под попу, вскидывает вверх.

Негромко ахнув, лишь крепче цепляюсь за его шею и обхватываю ногами упругий торс. Сама подаюсь вперед и целую колючие щеки.

— Нет. Ни за что! — протестую, когда приходится оторваться, чтобы сделать новый вдох.

Боже, разве это я? Сошедшая с ума от похоти девушка?

Да, наверное, я. Потому что мне этого хочется.

До сумасшествия.

Быть его. Принадлежать ему. Хоть раз в жизни почувствовать то, как это прекрасно — соединиться с тем, кого любишь.

Всей душой. Сердцем. Одного его. Всегда.

Отчетливая выпуклость упирается в бедро и обжигает жаром. Прикусываю губу, чтобы не застонать.

И не выдерживаю, когда Иван отпускает.

— Нет пожалуйста:

Скажи он сейчас, что надо тормознуть, разлечусь на части.

Говорит, но иное. Правильное. То, что я желаю услышать.

— Не смогу, Даша. Никогда не смогу.

Лучшее признание в моей жизни. Не громкое и пафосное обещание. Простые слова, те самые — необходимые — что стирают в пыль отчуждение прошлого.