Сделка. Я тебе верю (СИ) - Беж Рина

Ребенок! Мой ребенок.

Когда к мужикам приходит осознание отцовства? У всех случается явно по-разному.

Меня этим накрывает именно теперь.

— Скорая сейчас будет, — сквозь собственную панику и всхлипывания Ольги слышу спокойный голос отца.

А ведь об этом еще даже никто не успел заикнуться. Когда он успел вызвать? И где телефон? Его же в руках отца не было.

Однако все мысли уходят прочь, потому что слышу звук сирены приближающейся скорой.

— Ярик... Ярик... наш малыш.

— Его спасут, Оль. Вас спасут. Не нервничай только, — убеждаю ее и себя, забывая обо всем и обо всех.

Подхватываю ее на руки и быстрым шагом устремляюсь к выходу.

Дальше — носилки, врачи, Семенова, не отпускающая ни на секунду мою руку, мои ей заверения, что всё будет хорошо, гонка по бесконечной вечерней трассе и часы ожидания в приемном покое с то и дело замирающим сердцем.

— Не волнуйтесь так, папаша, мы семимесячных малышей уже десятки раз спасали,

— пытается приободрить меня безымянная медсестра.

— У нас нет семи месяцев. Шесть и три недели, — бубню под нос, пялясь в стену напротив.

Ольга только в обед от этом говорила. Вот не думал, а, оказывается, в памяти и такая информация отложилась.

Как и другая. Что беременность протекает отлично. Все в норме. Никаких показаний к госпитализации нет.

Так с какого хрена ей так резко стало плохо?

Ответ вытрясаю из отца под утро, когда акушерка убеждает меня, что роды прошли пусть и стремительно, но и мать, и дитя выжили и чувствуют себя относительно стабильно.

Ворвавшись в дом, пролетаю мимо матери, заламывающей руки и утирающей слезы в гостиной, где так и остался стоять накрытым стол, и врываюсь в кабинет отца.

— Ты Это сделал ты! — рычу, бросаясь к нему и дергая за ворот белоснежной рубахи. — Урод! Ты чуть не убил моего ребенка и его мать.

— Ну не убил же, — пьяно усмехнувшись, заявляет отец. — Зато помог нам всем стать очень богатыми.

Богатыми.

Богатыми, черт подери! Вот что его реально волнует.

Не живые люди. Не собственный внук. Деньги.

Становится жутко. И мерзко. И отвратительно до тошноты. Он даже от обвинений не отказывается, считая их... нормальными.

Ни капли сожаления, что едва не взял грех на душу.

— Как ты можешь такое говорить? — отталкиваю его от себя назад в кресло.

Противно.

— Могу, — бычит, глядя красными глазами мне в лицо. — Могу! Ты — маменькин сынок, ни хрена в этой жизни не понимаешь. И без мня ничего бы не добился. Все дал тебе я. И деньги, на которые ты припеваючи живешь, тоже мои. А теперь их будет еще больше. Так что скажи за это спасибо!

— Спасибо за то, что спровоцировал роды?— А хоть бы и так, — откидывается в кресле, чувствуя себя до отвращения важным. —Ты же ничего не знаешь. Думаешь, всё простенько? Ан нет. Уже пять лет, как контрольный пакет акций «Эталон-Н» принадлежит не нам, а Дашке..

— В смысле?

Хмурюсь. Дохожу до кресла и буквально падаю в него, устремляя внимательный взгляд на отца.

— Неудачно вложился, — фыркает Лев Семенович, делая очередной глоток коньяка.

— Прогорел я лихо и стал должен очень влиятельным людям. Слишком много должен. И срок был минимальный. Вот Андрей Вукалов и выкупил мой долг в зачет акций. По дружбе.

— Так ты поэтому так стремился нас с Дашей свести? — улавливаю логику.

— Именно, — приподнимает бокал, мне салютуя. — Чтобы деньги остались в семье.

Сглатываю.

— А авария? Три года назад.

— Андрей к старости стал мягкотелым. Дочь, несчастную с тобой в браке, пожалел.

Захотел для нее развода. И стал готовить концерн к разделу имущества. Я не мог этого допустить.

— Ты его убил.

Качаю головой, видя перед собой не отца. Монстра.

— Я сохранял тебе семью. Ты ж по этой девке всегда с ума сходил, — усмехается, разводя руками. — Изменял, а все равно к ней несся, как пес преданный.

Твою ж маты!

— А о Даше ты вообще не думал?

— Даша... Даша... - передразнивает, кривя губы. — Как сосунок вокруг нее! А она хитрая сучка! Никогда тебя не любила. Всегда была себе на уме. Даже теперь умудрилась выпутаться из моих ловушек, в которые я ее загнал. Раньше времени выпуталась. Хотя я знаю, как. Ей Тихомиров помог. Но ничего, этот сукин сын все равно сыграет мне на руку. Теперь осталось недолго.

— Что ты имеешь ввиду? — выпытываю.

Но отец не отвечает на вопрос. Вместо этого говорит иное.

— А Андрюшка Вукалов был не прост. Ой, как не прост. Чувствовал шельмец, что я что-нибудь придумаю, чтобы свое вернуть, вот и обезопасил дочурку. Изгалился с условиями. До двадцати пяти лет она не имеет право продавать, дарить или как-то иначе отчуждать принадлежащие ей акции концерна. И если с ней что-то до этого возраста случится — все имущество переходит благотворительным фондам.

— А ребенок? — прищуриваюсь, складывая недостающие паззлы в единую картинку.

— Суррогатное материнство. Ты же всем пел в уши, что Ольга — сурмать нашего с Дашей ребенка. Это как-то связано с условиями наследства?

Сколько не пытал Ольгу, она так и не созналась, почему пошла на поводу у моего отца и поддержала эту легенду. Теперь понятно. Те же самые деньги.

Везде деньги.

— Ребенок твоей супруги, какую бы фамилию не носил, снимает все ограничения и становится наследником без всяких условий, — усмехается отец. — Андрюша пусть и умный, но дурак. Он не верил, что у вас с его дочкой будет малыш. Вы ж несовместимы. Ха-ха... но он не подумал, что все в нашем мире продается и покупается. Даже результаты ДНК.

— Подожди, — упираюсь локтями в колени и растираю ладонями лицо. Бессонная ночь и нервное перенапряжение сказываются. — Ты хочешь сделать наследником Дашиного состояния моего сына? Но как же Даша?

— Она в пролёте, — смеется отец. — Ребенок родился в браке. Экспертиза ДНК подтвердит родство. А твоя супруга не успеет ничего исправить, доказать или оспорить.

— В смысле, не успеет?

— Я не позволю.

Что?

— Ты? — переспрашиваю, начиная тупить. — О чем ты говоришь?

— О том, что сегодня после обеда ты позвонишь ей и скажешь, что готов на развод.

Договоришься о встрече. Остальное я решу сам.

- Нет, — мотаю головой. — Нет Ни за что! Я не позволю тебе причинить ей вред.

— Тогда выбирай, Ярик, — отец кладет перед собой телефон. — Либо она. Баба, которая от тебя ушла и открыто живёт в доме другого мужика. Либо... ТВОЙ сын, —активирует экран и толкает сотовый ко мне. — Кстати, поздравляю, папаша!

Гляжу и глазам не верю.

Мне не дали на него взглянуть. Он в кувезе под датчиками. Но нет никаких сомнений, что на экране отцовского телефона именно мой сын.

Маленький. Сморщенный весь. Краснющий. Но мой. Родной.

И он... заложник?

38.

ИВАН

— Иван, весь пакет документов собран. «Эталон-М» выполнил обязательства по предварительному соглашению и ждет от нас договор и первый транш, — задумчиво произносит Рихтер, играя зажигалкой. — Когда порадуем, что деньги они получат на особых условиях?

— Хотелось бы на заседании совета директоров, — усмехаюсь, отчетливо представляя рожу Льва Шаталова, когда я войду в их «избранное общество» не просто сторонним партнером-инвестором, а еще одним членом совета директоров.

Вот уж мудака скрутит от бессильной злобы и ненависти, когда он узнает одну маленькую, но многое меняющую деталь. А именно то, что в ЕГО, как он считает компании, появился седьмой совладелец с долей в восемь процентов.

НУ не просто ж так я помогал остальным членам совета директоров: Мастеркову, Светлакову, Юсупову и Денисову, прикрыть их грешки и подменял компромат, хранящийся в сейфе и на сервере Шаталова, на бесполезные бумажки.

В ответ на мою помощь каждый «спасенный» тоже постарался. Не только выполнил ряд поставленных ему условий, но и отстегнул от своего куска два процента.