Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

должности. Ведь они распоряжаются не своими подчиненными, за которых они отвечают, а чужими. Такое право проявлять власть под ответственностью других лиц будет всегда вызывать подозрения и недоверие. Совсем другая картина получилась бы, если бы начальник Главного морского штаба превратился в командующего флотом, а учреждение, начальником которого он теперь состоит, в его штаб. Тут воздух прояснился бы, и положение приняло бы нормальный вид. Его непосредственным подчиненным оказался бы флот, а не канцелярия, ответственность за его действия легла бы полностью на его плечи, но зато он получил бы и полное нравственное право распоряжаться своими подчиненными как ему угодно. Власть приобрела бы индивидуальность, воля начальства получила бы определенный характер, и престиж его выразился бы в живом лице, на котором подчиненные могли бы сосредоточить свои надежды и которому охотно доверили бы свою судьбу. Теперь же при каких угодно начальниках штабы и канцелярии остаются анонимами, к которым относятся с подозрением.

Нет, надо бросить все эти попытки выработать идеальный шаблон. Дело не в том, что шаблон плох, а в том, что он шаблон и что судьба живых людей отдана во власть бумажных параграфов. Личный состав флота не машина, где все может быть предопределено задолго вперед, а живой организм, нуждающийся в живой голове. Управлять им могут лишь живые люди, олицетворяющие власть в своих индивидуальных качествах, дающих опорную точку привязанностям и доверию подчиненных. Не надо менять шаблоны, а надо возродить значение строя, передать власть его начальникам. Но пока это невозможно, ибо высших строевых начальников не существует. Таких должностей даже нет в нашей организации.

Настоятельная потребность в строевых начальниках

С какой стороны ни подойти к вопросу о состоянии нашего духа и нашей дисциплины, все навязывается одно неуклонное требование. Дайте нам строевых начальников! Флот осиротел, флот угнетен, флот разорен, он дошел до крайности, он не может быть без начальства. Дайте нам строевых начальников – и дайте их немедленно! Нам необходимо сплотиться вокруг определенных лиц. Нам надо же знать, кто нас поведет в бой и чего этот начальник от нас потребует. Мы желаем на кого-нибудь надеяться, кому-нибудь поверить. В настоящую минуту дело дошло до того, что строй спасается бегством от своих угнетателей. «В море, в море!» – вот лозунг всех строевых. «В море» – и не прекращать кампании круглый год! Там хоть некоторая возможность сплотиться, избегать постоянных перемещений, там хоть какая-нибудь самостоятельность и безопасность от постороннего вмешательства. Там хотя и голодно, и холодно, но зато подальше от экипажей и от канцелярии. Но разве это хорошо? Где наш центр? Где наш оплот? Где наше собственное начальство? Создайте его. Без него флот существовать не может.

Унтер-офицерский вопрос

Теперь обратимся к последнему вопросу нашего краткого обзора условий дисциплины: о непрерывности связи начальников с подчиненными от самого верха до самого низа.

Тут мы заметим, что в нашем строю, кроме отсутствия высших начальников, существует еще громадный пробел в промежутке между офицерами и нижними чинами. У нас не хватает целого сословия военной среды, а именно унтер-офицеров. То, что у нас так называется, не заслуживает своего названия, так как совершенно не приспособлено к выполнению своей важной задачи. Не буду здесь затрагивать административную и чисто служебную сторону вопроса. Наши унтер-офицеры, как всем известно, слишком поверхностно подготовлены и слишком кратковременно служат, чтобы на деле явиться помощниками офицеров и пользоваться авторитетом у матросов. Я здесь только разберу их роль с точки зрения нравственных потребностей дисциплины. Мы уже говорили, что выпуск одного звена в иерархии военачальников влечет за собой отделение всего конца цепи, находящегося ниже точки разрыва, так что отсутствие унтер-офицеров поведет к изъятию из-под влияния начальства всех нижних чинов. Поэтому нам надо точно определить, в чем заключается связывающее свойство унтер-офицерского звания между офицерами и матросами и обладают ли им наши унтер-офицеры.

Офицеры разнятся от нижних чинов в двух отношениях: по общественному положению и по служебному. Матрос происходит из низших слоев населения малоразвитых и бедных, офицер же принадлежит к более интеллигентным и имущим классам, так называемому привилегированному сословию. Между обоими существует пропасть от рождения, трудно переходимая как с той, так и с другой стороны. В последнее время под влиянием агитации установилось даже прямо-таки враждебное отношение мужика к барину. Но и без того умственный и нравственный уровень обоих настолько различен, что им трудно понять друг друга. Нижний чин может уважать и любить начальника как такового, но он никогда не будет считать его своим и будет бояться доверять ему свои сокровенные мысли, боясь осуждения. Вообще, наш дикарь-мужик крайне застенчив и недоверчив. Никакое популярничание, никакое братание не выведет его из своей замкнутости. Наоборот, он этого не любит. Он считает, что барин должен вести себя как барин, а мужик ведает свое дело. Только после очень долгой службы, особенно после военных походов или очень продолжительных плаваний, мне приходилось замечать, что люди начинают вылезать из своей скорлупы. Появляются общие интересы, много общих воспоминаний и сильных ощущений, и тут нижние чины начинают доверяться понемногу и офицерам в своем настоящем виде, как человек человеку. Но в обыкновенное время они для нас абсолютно непроницаемы. Офицеры, воображающие, что они знают физиономию своих людей, кроме служебной, горько ошибаются.

В отношении службы матрос отбывает повинность, а офицер есть представитель власти, заставляющий его служить. В малопросвещенном и наивном миросозерцании простого народа очень затруднительно отделить личность от закона, исполнителя от самой власти, так что он всегда готов смешать их; офицер представляется ему как угнетатель, исполняющий свою личную волю. Как часто приходится слышать на все доводы и рассуждения о законах, о необходимости исполнить их, о службе Царю и Отечеству, один ответ: «Воля Ваша, Ваше Благородие». Вследствие этого матрос всегда опасается и не доверяет офицеру как человеку, могущему наделать ему каких угодно неприятностей, смотря по настроению.

Эти условия, как сословные, так и служебные, ставят такую непроницаемую завесу между нами и нижними чинами, что о действительно нравственном влиянии кроме массового внушения с нашей стороны речи быть не может. Мы никогда не знаем, какие их истинные желания и взгляды, и они к нам всегда носятся с оглядкой.

Вот тут и нужны люди, обладающие, с одной стороны, способностью проникнуть сквозь эту завесу, а с другой стороны, крепко связанные с офицерским составом своими интересами и воззрениями. Они должны быть свои и той и другой стороне и своей личностью осуществлять связь между офицерами и нижними чинами. Эту роль