Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

предназначенным сражаться с этим комплектом людей; но таковых, как известно, у нас нет. О дисциплине судят по штрафным журналам и по судебным делам. Но тут для хорошего показного результата существует очень простое средство смотреть сквозь пальцы на поведение подчиненных. Если при этом не случится явного бунта, то все окажется благополучным. То же самое надо сказать относительно обучения и практики личного состава и приспособления материальной части к бою. Нет такого высшего органа, который бы заботился об этом и требовал серьезных результатов. Учреждения, занятые этими вопросами, озабочены ими лишь теоретически и совершенно не заинтересованы в их осуществлении. Они в бой не пойдут. Факт этот выясняется при самом беглом сравнении огромных требований военного опыта и того, что у нас делается. Сколько следовало бы стрелять и сколько мы стреляем? Сколько бы следовало ходить, и каким ходом, и как мы ходим? Какие знания требуются: от матросов, от кочегаров, от комендора и какими знаниями обладают наши мужики? Да не стоить перечислять. Мы все знаем, что нет ни одного элемента боевой силы нашего флота, отвечающего боевым потребностям. И просто потому, что некому требовать, некому настаивать. Заинтересованные лица не облечены властью, а имущие власть не заинтересованы. Для осуществления всего этого требуется удалить множество препятствий, а для последнего надо обладать достаточной властью. Все существующее начальство скорее склонно ставить, нежели удалить эти препятствия. Для боевой практики нужны материальные средства, а хозяйственные и технические учреждения заинтересованы в экономии и сохранности материалов; для удовлетворительного и основательного обучения личного состава и практики нужно время и большие расходы, а администрация заинтересована быстрыми и полными результатами с данными средствами. Но так как власть в руках именно этих отраслей, то и препятствия военному образованию стоят непреодолимые. И не по злой воле кого-либо, а просто в силу обыкновенного принципа, что и здесь: своя рубашка ближе к телу. Каждое учреждение, естественно, отстаивает свои интересы и при том весьма энергично. Попробуй-ка строевой адмирал или командир отстаивать боевое развитие своей части. Он везде потерпит фиаско. Пусть заявит, что лафеты от стрельбы ломаются; ему Технический комитет немедленно докажет, что это произошло от неосторожного обращения. Пусть объяснит, что у него на корабле сброд, а не военная команда. Его же обвинят в неумении обучать их. Тут нет ни просвета, ни надежды. Заступиться некому. Вся власть в руках естественных противников развитии боевой силы, а противовеса нет. Нет строевого начальника, заинтересованного в военном значении флота и с достаточной властью, чтобы заставить остальных подчиниться его требованиям. Организация наизнанку создала и строевую службу наизнанку. Вспомогательные элементы флота у власти, и боевое его значение игнорируется.

Из всего предыдущего станет ясно, до какой степени флот нуждается в высшем строевом начальстве. Совершенно необходимо отдать его в руки людей, предназначенных вести его в бой и обладающих достаточной властью, чтобы осадить забравшиеся не на свое место второстепенные учреждения, чтобы заставить их служить флоту, а не наоборот.

Учреждения и люди

Теперь перейдем к вопросу о связи между начальниками и подчиненными, о нравственном основании дисциплины. Тут мне придется еще энергичнее, нежели раньше, восставать против незаконной власти канцелярий и бумаги, а потому необходимо во избежание недоразумений предпослать одно объяснение. Я хотел бы ясно и определенно подтвердить, что я отнюдь не желаю бросить тень на деятельность людей в министерстве; или в других учреждениях, носящих характер канцелярии. Нахожу не достойным нападки вроде тех, которыми осыпал Н. Л. Кладо чинов Главного морского штаба. Его обвинения и эпитеты не только неуместны, они главным образом несправедливы. Я знаю, не хуже других, как много и как старательно наши товарищи в этих учреждениях работают. Я даже убежден, что они трудятся больше других. Но временами они прямо-таки завалены работой. Если я постараюсь показать весь вред, принесенный флоту вследствие сосредоточения власти в министерских канцеляриях, то я одновременно желаю подчеркнуть, что это произошло отнюдь не по вине людей, исполняющих их работу, а в силу неправильных отношений и неверно поставленных принципиальных вопросов, вследствие совершенно негодной организации. Взаимная зависимость разных органов администрации и строевого флота так построена, что чем энергичнее они работают, тем больше они сталкиваются и друг другу мешают, и тем более страдает общее дело. Неправильное строение нашей организации развивалось вследствие ошибочных взглядов и неверной оценки факторов, основанной на неудовлетворительном военном воспитании нашего личного состава. Все управление нашего флота стало на неверную точку зрения, и оттуда вся перспектива оказалась ложной. А чем упорнее напирать в ложном направлении, тем хуже результат. Отметим один факт. В середине 1880-х гг. во главе нашей администрации стояли, бесспорно, способные и энергичные люди, и именно это время отличилось наибольшими бедствиями для флота. Под предводительством воодушевленных вождей канцелярия предприняла грандиозный штурм на строй и окончательно разорила весь его личный состав, оставив на месте боя вместо флота бутафорскую материальную часть. Совершенно естественно, что служащие в канцелярии смотрят на вещи с ее точки зрения и отстаивают ее интересы. Иначе они поступали бы недобросовестно. Если же их деятельность вредно отзывается на общем деле, то только потому, что они этого не замечают. Если я выстрелю по своему кораблю из ружья, то это опасно, а если из орудия, то это гораздо хуже. Так, канцелярская власть бездействующая вредна, а энергично угнетающая флот гораздо вреднее. Не в том дело, что наши канцелярии плохо работают, а в том, что их работа есть стрельба по своим. Вот что надо выяснить, и об этом только я хлопочу.

Нравственная связь между начальниками и подчиненными

Вопрос о нравственной подкладке дисциплины о взаимном знакомстве и доверии на практике сводится к правилам прохождения службы личного состава. Он весь определяется способом воспитания и распределения людей. Во второй главе этой статьи много по этому поводу говорилось, и мы пришли к выводу, что для удовлетворительной внутренней связи между начальниками и подчиненными требуется: долгая совместная служба, личное знакомство, тщательная пригонка начальников к подчиненным частям и безусловное право всякого начальника – выбирать своих непосредственных подчиненных по своему вкусу.

Лет 30 тому назад эти условия до некоторой степени исполнялись. В экипажах личный состав был довольно постоянный, также на заграничных кораблях [143]. Престиж начальников был высок, им предоставлялась значительная свобода выбора подчиненных, но все это держалось скорее в силу обычая, нежели сознанием необходимости и законом. Уже тогда начинали развиваться симптомы ослабления военного начала, вследствие соединения строевой власти и административной в высшем начальстве. Временно строй еще держался