Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

настроение. Одним словом, он сразу заметит те неуловимые для постороннего глаза признаки, по которым военный человек узнает состояние духа своей родной среды. Он сейчас же увидит причины могущих встретиться недостатков и примет меры к их устранению. Посторонний человек тут совершенно беспомощен. Он ничего не увидит, ничего не заметит, и если он даже обратит внимание на слишком уже явные прорехи, то у него не хватит ни сочувствия, ни понимания для их исцеления.

Это лучше всего выяснить на примере. Почему такой военный гений, как Наполеон, побеждал весь мир своей армией и не смог добиться результатов от своего флота? Свою армию он сам создал и усовершенствовал. Это был его близкий друг, он с детства к нему приник и знал все мельчайшие извилины его души, всякий его жест, выражение глаз. Он чувствовал и рассуждал в унисон со своей армией и всякую минуту знал, на что она способна, а на что нет, что ее радует и что ее огорчает, чем она удовлетворена, в чем она нуждается, и все его расчеты оправдывались на практике. Но своего флота он не понимал. Он в его строю не служил и был ему чужд. Многие считают, что он не сумел оценить положение флота из-за незнакомства с техническими условиями. Но это не так. Не такой он был человек, чтобы не познакомиться со всеми подробностями обстановки. Он прекрасно знал, с какими трудностями по материальной части флоту приходилось бороться, но с ними можно было справляться, и он справился. И в армии затруднения были не меньшие. Стратегические и тактические его планы были вполне верны и приспособлены к обстоятельствам. Он вполне признавал трудность их исполнения, но он мерил эту задачу своей энергией и масштабом своей армии, способной на сверхъестественное напряжение. Одного он не знал, а именно личного состава своего флота, он с ними не сжился и не мог определить, как обстановка на них повлияет. Он не мог предвидеть, какими глазами флот посмотрит на все трудности возложенной на него задачи, не знал, что препятствия вполне преодолимые для его собственной огромной силы воли могли казаться подавляющими для менее самоуверенных людей. Он требовал, он увещевал, но вместо того, чтобы как в армии увлечь за собой всех и вся, его великая личность пугала и подавляла. Результат известен, и он произошел не отчего другого, как от пробела в воспитании его самого – Наполеона. Если бы он сумел понять душевное состояние своего флота, он бы мог к нему примениться, начать с меньших задач, поднять его самоуверенность понемногу и добиться совсем другого конца. Как раз обратное мы видим у его противника. Нельсон позволял себе самые неосторожные отступления от элементарных правил тактики, потому что знал коэффициент боевой силы своих экипажей. Инженер не станет строить свода, а положит простую деревянную балку, если нагрузка предвидится очень маленькая. Так и Нельсон не стал заниматься тактическими маневрами, лишь бы поскорее добраться до неприятеля. Он знал, что его корабли все равно разобьют французов, как бы ни подошли. Он с ними жил и служил с самого начала и не ошибся. Успех доказал правильность его расчетов и выпал на его долю не потому, что он обладал особым даром военных комбинаций, но потому, что его выдающиеся качества ума и характера могли развиться и примениться в подходящей среде.

Вообще все выдающиеся полководцы, учителя и законодатели военного искусства на деле были строевики. Они все были произведениями своего войска, отпрысками его нрава. Если и нельзя отрицать их безусловного влияния на своих подчиненных и того, что они были душой и авторами их настроения, то не надо забывать, что само это влияние не могло бы существовать, если бы они не были им родные по духу, чуткие и понятливые товарищи.

Итак, военное воспитание есть основа деятельности всякого военного от главнокомандующего до нижнего чина. Все остальные вопросы, как образование, обучение, вооружение и снабжение, – второстепенные. Они сами собой образуются, как только воспитание станет на должную высоту. Воспитание определяет работоспособность и направление, а без него все старания напрасны. Единственные же воспитатели под луной, это крепкие духом, сплоченные и дисциплинированные строевые части. Если мы увидим какой бы то ни было недостаток в наших рядах, если мы ищем причину какой бы то ни было неудачи, то вот в какую сторону следует направить наши взоры. Состояние строевых частей – вот первоначальный источник всяких благополучий и всяких бед.

III. Состояние духа и дисциплины в нашем флоте

Вернемся теперь от Наполеона и ему подобных к собственным делам. Одного взгляда на нашу организацию достаточно, чтобы убедиться, что дело воспитания в нашем флоте должно быть обставлено крайне печально. Где мы можем воспитываться? Где наши традиции, где наши войсковые части, где необходимейшие условия дисциплины? По всей линии ответ отрицательный и результат такой же. Не только отсутствие этого воспитания сказывается в нижних необразованных слоях в бунтах, беспорядках, дурном поведении, в поверхностном отношении к службе и в огромных пробелах в обучении, но и в самых развитых и образованных сферах, в их взглядах и отношениях к делу. Некоторые, хотя очень немногие, даже до сих пор утверждают, что у нас все благополучно, что неудачная война и последующий развал были последствия лишь случайных и второстепенных упущений, по вине отдельных лиц. Они так и не замечают, что вся машина скрипит и не трогается с места. Имея глаза, не видят, имея уши, не слышат. Но разберем явления нашего быта несколько подробнее по тому же пути, по которому шли, обсуждая нравственные качества войска вообще.

Традиция

Первый вопрос. Что мы сохранили от прошлых войн? Где наши традиции? Заметим, что слово «традиция» не значит воспоминание или историческая память, напротив, это, как слово само выражает, нечто переданное, нечто более существенное, сохранившееся из поколения в поколение. Традиции состоят из обычаев, взглядов, способа рассуждать и действовать, перенятого из времен славных подвигов собственных предков. Это остатки их духа и характера. Но где мы это найдем в нашем флоте?

В. В. Игнациус. Полуброненосный фрегат «Память Азов

У нас так часто формировались и расформировались, собирались и распускались корабли и экипажи, что о какой-либо части с историческим прошлым и речи быть не может. Единственное исключение Гвардейский экипаж. Там есть и память прошлого, и традиции. Зато он резко выделяется из остальной среды в лучшую сторону. И в мирное время не только в самом экипаже,